Святая и грешник - Барбара Картленд Страница 30

– Да, очень-очень глупо, но, с другой стороны, откуда вам было знать, что в обществе существуют подобные мерзавцы?

– Во всяком случае, то, что могло со мной тогда произойти, гораздо страшнее смерти!

Сказала она это так, будто размышляла вслух, и граф еще крепче прижал ее к себе, однако заметил:

– Все это такие события и переживания, которые никогда не должны были выпасть на вашу долю!

Пандора вдруг остро почувствовала его физическую близость. На нем была только белая полотняная рубашка, и Пандора ощутила тепло его тела и силу обнимающей ее руки. Это было удивительное ощущение, которого она не испытывала еще ни разу в жизни. Ее очень взволновали мужское соседство и прежде незнакомое чувство совершенной безопасности. Они мчались галопом вперед, как вдруг граф сказал:

– У вас волосы пахнут фиалками!

– Я их мою травяным настоем, который еще мама готовила. В саду около пасторского дома, в котором мы жили, росла масса фиалок, и мама их всегда настаивала на дистиллированной воде и спирте, чтобы сохранить аромат. – И тут Пандора вдруг вспомнила о сильном экзотическом запахе духов Китти! «Интересно, – подумала она, – какой из двух этих запахов графу нравится больше!»

На протяжении всего дальнейшего пути граф хранил молчание. Они уже свернули с большой проезжей дороги и мчались через поля, окаймлявшие усадебный парк.

– Мы почти уже дома, – заметила Пандора, – и ваши серебро и золото остались в сохранности, а вот если бы мы проснулись только утром, то они бы исчезли и я бы все глаза выплакала.

Но граф опять не проронил ни слова.

– А вы бы пожалели о такой пропаже? – нерешительно спросила Пандора, и его губы тронула усмешка:

– Я понимаю, что вы хотите всем этим сказать, и в обычных обстоятельствах я бы черта с два позволил вам меня задирать, но, учитывая чрезвычайное и даже мучительное положение, в которое вы попали ночью, я в угоду вам признаюсь: да, я бы очень о них пожалел!

– Я так и думала, – и Пандора слегка вздохнула.

– Знаете, чего я очень не люблю в женщинах? Это когда они говорят вот это самое: «Я так и думала!» – однако произнес граф это вполне миролюбиво.

– Но я совсем не хотела сколько-нибудь вас задеть. Мне только хочется, чтобы вы полюбили Чарт всей душой!

Внизу, в долине, уже виднелась усадьба. Залитая лунным светом, она была ослепительно прекрасна и, казалось, будто тоже вылита из чистого серебра.

– Ведь Чарт ваш, ваш целиком, вы его владелец! – негромко воскликнула Пандора и почувствовала, как рука графа напряглась: это был инстинктивный, неудержимый, невольный ответ на ее слова, а так как он при этом еще крепче прижал ее к себе, то Пандора ощутила странный трепет, которого еще никогда в жизни не испытывала, и он был таким внезапным, пронзительным и нежным, словно она сама растворилась в окутавшем ее лунном сиянии.

Граф пришпорил коня, и они прямиком помчались к Чартхоллу.

* * *

Когда Пандора вошла в спальню, ей показалось, что она грезит наяву, вернее, видит долгий и удивительный сон: ведь это невероятно – сколько с ней всего случилось в такой недолгий промежуток времени после того, как прошлой ночью она встала, подошла к окну и посмотрела в сад.

Граф предложил для подкрепления сил выпить по бокалу вина, но она отказалась.

– Тогда ложитесь спать, вы, наверное, очень устали после всего, что пришлось пережить.

– Но вы тоже ложитесь, – откликнулась Пандора.

– Я привык подолгу обходиться без сна!

Они стояли в холле, но вряд ли граф думал о том, что говорит, его мысли заняты были чем-то другим, и он странно – так показалось Пандоре – смотрел на нее, а потом появился старик Бэрроуз: его поднял на ноги конюх, который освобождал от веревочных пут связанного лакея, и теперь старый слуга в своей привычной ненавязчивой манере напомнил:

– В Утренней комнате, м’лорд, есть вино и чем закусить.

– Спасибо! А ночной сторож в каком состоянии?

– Они сильно ударили его по голове, м’лорд, он долго был без сознания, и голова у него сейчас очень сильно болит, но все кости целы!

– Рад это слышать! – с облегчением воскликнул граф.

Пандора уже поднялась на три ступеньки большой лестницы, но остановилась, чтобы выслушать ответ Бэрроуза, а граф все еще стоял внизу и не сводил с нее взгляда.

– Наверное, я должен вас поблагодарить, – наконец сказал он, – если бы вы не вмешались тогда во все происходящее и не рисковали жизнью, воры не только бы забрали из сейфа все золотые и серебряные украшения, но и многое другое из ценных вещей.

– Если вы опять станете меня благодарить, то и я тоже начну снова и снова выражать благодарность вам за то, что вы спасли мне жизнь!

– Ну, тогда пожелаю вам спокойной ночи – и постарайтесь поскорее забыть обо всем, что произошло, – улыбнулся граф, – и помните, что подобные события очень редко повторяются.

– Надеюсь, – отвечала она и тут же вспомнила о том, что графу предстоит дуэль.

– Пообещайте мне, что будете очень осторожны!

Поняв, что именно она имеет в виду, граф ответил не без цинизма:

– Интересно, конечно, было бы узнать, как много людей обрадуется, если сэр Гилберт меня подстрелит.

– Не говорите так! – вскричала Пандора в испуге. – Это может накликать беду!

– Но я уже сказал вам, что не боюсь сэра Гилберта.

– Пожалуйста, не надо недооценивать врага!

– Да, вы, конечно, правы, и я, во исполнение вашей просьбы, стану соблюдать осторожность!

– Пожалуйста, о пожалуйста!

Их взгляды встретились, и оба словно застыли на месте и стояли тихо-тихо несколько мгновений, а затем, смутившись при мысли, что на ней лишь легкий пеньюар и волосы в таком беспорядке, Пандора быстро взбежала по лестнице в свою комнату.

* * *

Удивительно, однако она заснула сразу, едва голова коснулась подушки, хотя предполагала, что не сможет уснуть – если не по вине пережитого ужаса, то уж, наверное, из-за разбитости во всем теле и ушибов, причиненных во время бешеной скачки на двуколке. Однако проснулась Пандора все-таки из-за боли, возникшей, когда она повернулась во сне. Особенно болела рука.

«У миссис Мэдоуфилд найдется какая-нибудь мазь», – успокоила себя Пандора.

А затем вдруг вспомнила главное: уже наступило утро, и значит, граф должен сражаться на дуэли. Она быстро села: светло было не только в спальне, но и за шелковыми занавесями. «Рассветает», – подумала Пандора и встала, чувствуя боль во всем теле, подошла к окну и откинула одну из занавесей. На востоке золотились первые лучи солнца, хотя небо над головой еще оставалось пурпурным, и кое-где мигали угасавшие звезды.

«Наверное, уже пять утра», – подумала она и взглянула на каминные часы. Было, однако, уже половина шестого, но, выглянув из окна, она никого не увидела. Пандора была убеждена, что женщины никогда не присутствуют на дуэлях, однако сегодня случай особый: ведь она сама является причиной поединка. «Я сделаю так, что никто меня не увидит, – решила Пандора, – но присутствовать и видеть, что происходит, я должна».