Что готовит нам судьба - Индия Грэй Страница 30

Кочевое детство, проведенное с минимумом личных вещей и в постоянной готовности к переезду, повлияло на Софи во многих отношениях. В частности, она всегда путешествовала налегке и никогда не трудилась распаковывать сумки.

После разговора с Джаспером она быстро собрала вещи и проскользнула по коридору к черной лестнице, которая вела в оружейный зал. Оттуда навстречу Софи поднимался гул голосов — по мере поглощения гостями шампанского они звучали все менее приглушенно и печально, все чаще раздавался смех. Софи прислушалась, стараясь различить голос Кита, и вдруг с грустью подумала, что никогда не слышала, как он смеется. По-настоящему, без иронии, горечи или цинизма.

Возможно, он смеется сейчас, с Олимпией.

Софи шагнула на последнюю ступеньку. Через полуоткрытую дверь прямо перед ней в зал проникали холод и тусклый свет зимнего солнца. Решив не оглядываться по сторонам, чтобы не поддаться слабости, девушка устремилась на улицу.

Порыв ледяного ветра ударил ее в лицо, перебив дыхание и затуманив глаза слезами. Софи решительно шмыгнула носом и смахнула слезы рукавом старого верного пальто.

— Значит, уезжаешь?

Она обернулась. Кит стоял за ее спиной — руки в карманах, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук перекошен. Но, несмотря на кажущуюся расслабленность, в его неподвижности и бесстрастии таилась какая-то угроза.

Последние угольки надежды, еще тлевшие в сердце Софи, погасли.

— Да. Я видела, как ты разговаривал с Олимпией. Мир тесен. Думаю, она рассказала тебе много интересного.

— Да, хотя не вижу, какое это имеет значение. Ты так и уедешь, не попрощавшись?

Софи прикипела взглядом к плющу, который рос на стене у лестницы, крепко обвивая древнюю водосточную трубу. «Конечно, это не имеет никакого значения, — уныло думала девушка. — Ты и раньше знал, что я никто».

— Я напишу Татьяне, — услышала Софи свой голос. — Сейчас она в окружении друзей. Не хочу мешать.

— Я имел в виду Джаспера.

— С ним все будет хорошо. Я ему больше не нужна.

Кит на мгновение отвернулся, провел рукой по волосам. Когда Софи снова увидела его лицо, оно было искажено яростью.

— Да кто он такой, этот мужик? У вас, видимо, особые отношения, раз он не сумел дождаться конца похорон, так ему не терпелось затащить тебя в постель! Это тот самый, с которым ты говорила в поезде, или другой?

После секундной растерянности Софи осенило, что Кит, должно быть, видел ее с Сержио и сделал неправильный вывод. Только вот по ее опыту «неправильный вывод» обычно означал то же самое, что и «подтверждение существующего предрассудка». Она давно поняла, что логические доводы против этого не помогают. Осознание собственных заблуждений может прийти только изнутри.

— Другой.

— Ты его любишь? — Внезапно злость Кита испарилась, сменившись усталостью и ощущением поражения.

— Нет. — Софи покачала головой, едва сдерживая слезы.

— Тогда почему ты уходишь к нему?

— Он готов сражаться за меня. — С глубоким вдохом она подняла голову, голос зазвучал ровно и спокойно. — Он верит мне.

С этими словами Софи повернулась и пошла прочь.

Словно слепой, Кит протиснулся сквозь толпу гостей в библиотеку, захлопнул за собой дверь и навалился на нее, задыхаясь.

Доверие. Это было последнее слово, которое он ожидал услышать от Софи.

Кит рано понял, что доверия достойны очень немногие люди, и почти гордился своим цинизмом, оберегавшим от эмоциональных катастроф. А теперь этот же самый цинизм привел к тому, что единственная женщина, с которой Кит хотел быть, ушла от него к кому-то другому. Кому-то, кто не заправлял рубашку в штаны, но доверял ей и готов был за нее сражаться.

Ну хорошо, доверие было не самой сильной стороной Кита Фицроя, зато сражаться он умел получше многих.

Кит распахнул дверь и едва не наткнулся на женщину, стоявшую прямо за ней.

— Алексия? Что ты здесь…

— Я хотела поговорить. — Она последовала за ним в направлении наполненного людьми портретного холла.

— Сейчас не совсем подходящее время.

— Я знаю, но это давно меня беспокоит. — В оружейном зале Алексия обогнала Кита и преградила ему путь к двери. — Тогда, в школе, Олимпия все подстроила. Я не знаю, откуда Саммер взяла свое платье, но деньги она не воровала.

— Знаю.

— Это всего лишь жестокий розыгрыш столетней давности, но мне не понравилось, что Олимпия продолжает настаивать на своем. Я хотела, чтобы ты знал правду.

— Значение имеет только то, во что мы хотим верить. — Кит заколебался, чувствуя в горле такое жжение, словно наглотался мышьяка. — А то, что вы видели Софи в пабе с мужчиной, Олимпия тоже сочинила?

— Нет. — Алексия вопросительно посмотрела на него. — Кит, ты правда в порядке? Я могу тебе чем-то помочь?

Теперь Кит узнал прозвучавшую в ее голосе боль как родную сестру своей собственной.

— Я не в порядке, — сказал он почти нежно. — Но ты уже очень мне помогла.

Кит пробрался между припаркованными во дворе машинами и побежал, как только миновал ворота.

Паб переживал период относительной тишины между обедом и наплывом вечерних выпивох. Кит взлетел по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, и забарабанил в дверь комнаты номер три в конце короткого коридора.

— Софи!

Он прислушался, но услышал лишь приглушенное бормотание телевизора где-то по соседству и свое неровное дыхание. Его измученное ревностью воображение нарисовало картину: мужчина, которого он видел на кладбище, расстегивает платье Софи, а она шепчет: «Не беспокойся, он скоро уйдет».

Нет уж, он никуда не уйдет, пока не поговорит с ней.

— Софи!

Кит снова занес кулак, но дверь приоткрылась. В просвет выглянуло небритое лицо с опухшими глазами.

— Ее здесь нет.

Яростно выругавшись, Кит налег на дверь плечом. Человек с другой стороны не оказал сопротивления. Мимоходом отметив, что он одет лишь в белое полотенце вокруг бедер, Кит прошел мимо него в комнату.

Одежда в беспорядке валялась на полу — черная, как пятна мазута на кремовом ковре. Простыни на широкой постели были перепутаны и смяты. Окинув все это взглядом, Кит подумал, что сейчас потеряет сознание.