Мужчины из женских романов - Эллина Наумова Страница 30

Света нетерпеливо взглянула на старших редакторов. Третий час корпят, будто школьники. Нинель Николаевне пора было курить, Павлу Вадимовичу ей сопутствовать. Освободите кабинет, трудяги, дайте спокойно позвонить не близкому по духу, но нужному человеку. Попробуй при них, засмеют. Чтобы редактор искал писателя в наше время? И еще спросят, она на свои деньги будет издавать заказанную книгу? А это уже не смешно. Девушка открыла следующее письмо. Автор явно подходила к издательским крысам, гордясь навыками дрессуры. Название было напечатано очень крупным шрифтом – «Меня не достоин». Заметили. Заценили – хлестко и емко. Опускаем взгляд на жирные буквы – «синопсис». Готовность номер один. Теперь можно и представиться – раскованно и мило. А то или не будут читать автобиографию, или фамилия не понравится, так до краткого изложения содержания не дойдут. Хитра, умна? Тогда извольте: «Приветствую, господа! Меня зовут Клара Славина. Посылаю вам мой первый роман. Мне двадцать девять лет. Вообще-то мое полное имя Кларисса. Помните «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф?» «Да, в почве родимой словесности с английскими удобрениями томятся литературные корни, – усмехнулась Света. – На какие еще вопросы я должна ответить, чтобы сообразить, с кем имею дело?» Напрасно иронизировала. Кларисса мимоходом спросила, читала ли она «Я сказала правду» Керстин Гир, не надоела ли ей с годами старуха Агата и от кого ее больше воротит – от Джейн Остин или Дафны дю Морье? Ошалевшая Света вспомнила, как еще школьницей показывала знакомому мамы, газетному редактору, «женскую страницу» модного издания, которое, впрочем, до третьего своего номера не дотянуло:

– Взгляните, на какие темы сейчас молодые женщины пишут! Остро, современно, лихо, иронично! Новый стиль. И лексика не черствая и заплесневелая, а свежая, рассыпчатая.

Он уткнулся взглядом в стол, отодвинул лист указательным пальцем и интеллигентно взмолился:

– Светочка, простите, можно я это читать не буду?

– За этим, как вы пренебрежительно выражаетесь, – будущее, – рассердилась она. – Язык менялся, меняется и будет меняться. Неужели вам не интересно заглянуть в завтра? Отстанете от времени.

– Пусть. Но можно я не буду?

Что с ним, лысым осколком прошлого, сделаешь? Позволила.

В отличие от него ее никто не пытался неволить. Но читать дальше она тоже расхотела. Настроение было паршивое, девушка грызла карандаш и думала: «Какое развязное существо». Но в выпендреже Славиной было что-то наивное и даже трогательное: детский протест против имени Клара, яростное желание убедить «господ» из издательства в своей эрудиции, запомниться не очень стандартными взглядами на женские писания и при этом откровенно коммерческое название дебютного романа. «А вдруг опять повезло? – вскинулась Света. – Неужели эта забавная девчонка – то? Забавная или развязная? Горе сделало меня терпимой». И словно услышала слова мамы: «Всем бы такого горя, да побольше».

Но маме под пятьдесят, а ей двадцать пять, и еще никогда не было так больно. Хотя она только на секунду предположила, что они с Димой могут и не договориться по некоторым ранящим вопросам. Столкнувшись в памяти с навсегда обосновавшейся там мамой-завучем, Света благонравно убрала в ящик карандаш, который уже не грызла, а жевала, и вернулась к исполнению редакторского долга. Что ж, здравствуй, Кларисса. Взглянем, как ты пишешь. Упрямица не знала, что добывает для себя третью, последнюю каплю яда. Но надоумь ее кто-нибудь, все равно не поверила бы.

А рукопись обещала, что все, наконец, будет хорошо. Встреча, близость, расставание героев – тематика серии «Новый настоящий роман». Кларисса непосредственно храбрилась и закомплексованно трусила уже в синопсисе. Текст полнился энергией ее неимоверного желания рассказать о своей любви. Света и не заметила, как очутилась в первой главе. «Он подвалил к ней в баре – молодой, крепкий, притягательно веселый, почти трезвый парень. Небрежно (форма) и заинтересованно (суть) обратился то ли с вопросом, то ли с утверждением: «Танцуешь». – «Еще как», – обрадовала она его. Он скромно положил большие руки ей на талию. Но когда вполне пристойно двинулся, бедром она почувствовала, что медленный танец – его конек». Света чуть не застонала: так разочароваться сразу же. Еще одна ненормальная, на которую мгновенно встает у любого встречного-поперечного и даже у кобелей знакомых. Их хотели все. Их ненавидели все. Женщины за то, что так желанны. Мужчины за то, что неприступны. В грязной ауре массового вожделения они смиренно ждали любви и без нее, чудесной, никому не давали. С ними было страшно и противно общаться. Одну такую выгнали с работы за очень неблаговидный проступок. А она до сих пор убеждена, что начальник жаждал близости с ней, но не мог изменять супруге, долларовой миллионерше. И, чтобы не свихнуться, уволил причину мук. Другая, гуляя со Светой по парку, указала на неказистого типа: «Кипит страстью. А я холодна». Бедный мужик заприметил ее шагов за десять, исказился лицом, развернулся, ломанулся через кусты и побежал по бесконечным газонам куда-то на закат. «Видишь! Застеснялся и удалился, чтобы скрыть от тебя позор эрекции. Собой не владеет», – объяснила маньячка.

Света, думая, что прощается с рукописью, уперлась взглядом в следующую строку Клариссы. «Он немного смутился и вопросительно посмотрел ей в глаза. Она не была щепетильной. С кем он так возбудился в предыдущих танцах, сколько их было? Главное, кому это достанется…» Света тихонько охнула. Если речь идет о маньячке, то иного рода. Вот так сразу быка за рога? Тьфу ты, после такого начала все звучит двусмысленно, даже «В лесу родилась елочка». Она воровато огляделась. Нинель Николаевны и Павла Вадимовича в комнате не было. Все-таки устроили перекур, а она и не заметила. Девушка быстро достала из сумки блокнот и подрагивающей от волнения рукой записала под номером три: «Роман «Меня не достоин». Автор – Кларисса Славина – веселая бля…» Не закончив последнее слово, вымарала характеристику не автора, но стиля. Нахмурилась в раздумье. Первая – домохозяйка. Вторая – интеллектуалка. А третья? Она в самом начале романа заявила, что ей нужна не любовь вообще, а реальный мужчина. И похоже, отвлекаться от него на быт и рассуждения не намерена. И уже твердо Света вывела «женщина». Спрятала блокнот и принялась читать.

Если бы Кларисса подробно и откровенно написала про «случай из практики», а роман местами тянул на записки начинающего врача-сексопатолога, младший редактор отказалась бы от него. Автора постоянно уносило в подробные воспоминания о бывших любовниках. Каждого она сравнивала с новым парнем из бара. Сравнения оказывались в его пользу. Наверное, из-за того, что все прежние были одинаковыми тупыми скрягами и занудами, а этот еще не успел проявить дурных качеств. Скрывал. Ведь не с ангелом же она рассталась к концу повествования. Начинающая беллетристка истово украшала главы списками мужских подношений. А в живописании выбивания подарков часто звучали трагические ноты. Но в итоге перечень вещиц был краток и однообразен. И способов раскрутки было всего два. Сравнение упрямого козла с другим, более щедрым мужчиной. Рыдания и дурное настроение, пока очередной гад не купит выпрашиваемое или не бросит героиню. «Мало познавательного, – то ли иронизировала, то ли жалела Света. – Какие-то воспоминания неудачницы. Где победы? Как их достичь?»