Наследница - Натали де Рамон Страница 30

– Но внутренняя связь есть в каждом номере, – первым отреагировал Вариабль. – Вам не стоило его покидать!

– Мой номер был обесточен. Причем, как и прошлой ночью, в коридоре тоже не горел свет.

– Кошмар! Что за глупая экономия, Глиссе?

Тот смиренно-виновато пожал плечами и обиженно сказал:

– Только не подозревайте меня в связи с какими-то грабителями! Клянусь, миледи, я не отключал электричество в «Виктории».

– Но, мадам метресс, в каком бы состоянии ни был Рене, уж грабителей он все-таки запомнил бы!

– А это были не грабители, Жан-Пьер. Но, если бы оказалось, что в холле тоже не работает связь, я бы точно вызвала полицию, – заверила я всех и продолжила: – Так вот, поскольку я не знаю, где в коридоре рубильники и выключатели, то мне пришлось спускаться по лестнице в темноте. И тут меня окликнул Рейно. Я хотела остановиться, но вдруг упала во что-то мягкое. Рейно моментально оказался рядом и… – Я сделала паузу и многозначительно посмотрела на тренера.

…Рене сразу поднял меня на руки, а я обхватила его за шею. И это было замечательное ощущение: плыть по воздуху почти в полной темноте, прижавшись к нему и чувствуя его силу… Даже чересчур замечательное ощущение, и я сказала:

– Рене, хватит. Спасибо. Я все-таки тяжелая.

– Да ну, не больше шестидесяти килограммов, – прошептал он.

Я почувствовала на своей щеке его дыхание, впрочем, с очень сильным алкогольным ароматом, скорее даже из чистого алкоголя, но глупо уточнила:

– Пятьдесят семь.

– Тем более. А я парень крепкий, деревенский.

– Ты и выпил сегодня крепко.

– Извини. – Он опустил меня на диван в холле. Лунный свет пробивался между листьями растений на подоконниках. – Но, мне кажется, тебе сейчас тоже не помешает выпить.

– Не знаю…

– Ты проверь, все ли у тебя цело, а я пойду включу свет и принесу нам выпить. Только скажи, ты правда слышала голоса?

– Правда. Но тебе, по-моему, хватит сегодня пить.

– Ну и что ты слышала? – Лучик фонарика скользнул по мне. – Что?!

– Женский голос. Она хохотала и завывала. С ней был еще мужчина. Они заметили меня и спрятались в «Афродите». Принеси ключи, и мы их…

– Они не могли нигде спрятаться! Ты вообще не могла их слышать! Это мои голоса! Понимаешь, мо-и!

Я почувствовала озноб.

– Рене… Ты меня пугаешь…

– Ладно! – Он хмыкнул. – Посиди тут. Я вернусь и все тебе объясню. А я что, правда очень много выпил?

– Ужас сколько!

– То-то меня мутит так. Фу… Абсолютно ничего не помню! Просыпаюсь от этих голосов и понять не могу: как я очутился в своей кровати? И тут вдруг еще твой голос – ты зовешь меня.

– Я тебя не звала.

– Нет? Ну не важно. Слушай, а я ничего не натворил, когда напился? – спросил он уже от лестницы.

– Ну… Просто был очень мрачный. Все за тебя очень переживали! – ответила я, и тут всюду стало светло.

– Переживали, говоришь? – Он вышел в холл. – Ладно. Что ты будешь пить?

На нем был только небрежно подвязанный поясом синий махровый халат по колено. Волосы всклокочены, хвост сбился набок. Ноги голые и босые. Тонкая щиколотка, точеные крепкие икры…

– Не смотри так, – жалобно попросил он, совсем девчоночьим движением стянув резинку и заново налаживая свой хвост. – Сам знаю, вид ужасный.

– У тебя красивые ноги…

– Ну не издевайся, а? – Он прижал ладонь ко лбу. – И так башка, как улей… Давай выпьем чего-нибудь и спать пойдем.

– А эти? В «Афродите»?

– Жюли, не придумывай. Там нет никого. – Он открыл створку какого-то шкафчика; внутри оказались бутылки и бокалы. Поморщился, закрыл. – Ой нет. Видеть не могу!

– Рене, у меня есть аспирин. Но сначала принеси ключи от «Афродиты».

Он посмотрел на меня исподлобья.

– Шантажистка… Нет там никого, говорю.

– О! А что это вы не спите? – спросил тренер, неожиданно появляясь с лестничной клетки. – Помешал? Ухожу, уже ушел, – с лукавым прищуром добавил он, но с места не тронулся.

– Фернан. – Рене уже обеими руками сжимал голову. – Раз уж ты здесь, сбегай за ключами от «Афродиты». Пожалуйста…

– От «Афродиты»? Зачем?

– Потому что там кто-то прячется, – сказала я. – По-моему, мужчина и женщина. Они только что изображали привидений.

Тренер хохотнул, поведя бровями.

– Прелестно! Вы уверены, мадам?

– Фернан, ну сходи за ключами, как человека прошу, – раздраженно произнес Рене. – Я тоже что-то слышал.

– Допустим, – ехидно сказал тренер. – Но все ключи у Вариабля. Разбудить старика?

– В кухне есть запасные!

– Извини, но тебе придется самому сходить. Ни малейшего желания рыться в хозяйстве Жан-Пьера. У нас с ним, сам знаешь, отношения не те.

– Можно подумать, ты сюда среди ночи приперся не ради кухни! Нагулялся, аппетит взыграл?

– А ты меня не попрекай! – отрезал тренер и выразительно показал глазами на меня. – Тебе можно, мне нельзя?

– Помолчи! И так голова болит. Жюли, пожалуйста, посиди здесь, я сейчас. И вообще, шел бы ты отсюда, Фернан.

– А может, я тоже хочу посмотреть на привидения!

– Рене, ну не тяни время, – сказала я. – Принеси ключи.

Он неодобрительно взглянул на меня, на тренера и ушел.

– А у вас милая пижамка, – игриво поведя бровями, изрек тренер, подошел к шкафчику, извлек из бара бутылку и два бокала. – С кисками! Вот Глиссе не видит, а он так любит кошечек. Выпьете со мной глоточек, миледи?

– Думаю, будет самым правильным, если я завтра же попрошу Глиссе вас уволить.

– Нет, не самым правильным. – Он плеснул коньяку в два бокала, уселся в кресло напротив и протянул один бокал мне. – И Глиссе вам скажет то же самое. Масса клиентов приезжают сюда только ради меня. Я лучший. Я способен научить гольфу даже… даже вас! Держите. – Он сунул бокал мне в руку; пришлось взять. – Очень рекомендую. Лучший во Франции.

– Вы или коньяк?

– О! Пожалуй, я даже лучше. Во многих отношениях. – И воспроизвел глазами свой тот самый «демонический» взгляд.

Тут очень вовремя вернулся Рене: со связкой ключей и на ходу прикладываясь к банке пива…

Я насмешливо скользила взором по лицам «траурного караула» и держала паузу до тех пор, пока тренер не поинтересовался с нарочитой озабоченностью:

– Рейно сделал вам что-то плохое? Причинил боль?

– Нет, он просто помог мне перебраться на диван, а когда включил свет, выяснилось, что я упала на мешки с грязным бельем, которые были навалены возле лестницы и на нижних ступенях.