Золотая женщина - Татьяна Тронина Страница 3

Через полчаса Вика, уже полностью одетая, поправляла перед зеркалом волосы. Ее уже не лихорадило, взгляд был безразличный, тусклый.

– Ну и ладно… Ну и пусть… Только противно все это как! И помереть-то все равно не дадут… Будут лечить до посинения! Уж лучше самой – раз, и все…

Она провела ребром ладони по шее и выскользнула в дверь.

– Счастливого пути! – крикнула ей вслед Нюра.

Вика ничего не ответила. Но вовсе не потому, что была из тех высокомерных дамочек, которые не считали прислугу за людей, – вовсе нет. Просто ей было так плохо, так тоскливо, что она не могла ни единого словечка из себя выдавить.

«Счастье… какая ирония! Неужели кто-то в этом мире чувствует себя счастливым?»

Вика вышла из подъезда во двор и увидела Славика – тот стоял, прислонившись к авто. Считалось, что вторая машина, которая была в семье Бортниковых, принадлежала Вике. А Славик стоял, вытирая платочком лоб. На щеках у него играл кирпичный румянец, глаза глядели настолько безмятежно, спокойно и даже невинно (невинность первобытных людей, не знавших греха!), что тоска Вики стала еще острее, еще нестерпимей. Были, были на этом свете счастливые люди!

Славик просиял, увидев Вику, ибо отличался патологическим добродушием, и распахнул перед ней дверцу авто.

– Добрый день, Виктория Павловна!

Вика не ответила. Плотно сжав губы и стараясь не дышать, она прошла мимо Славика и забралась в машину на заднее сиденье.

– Погода какая, а, Виктория Павловна?

Вика опять ничего не ответила. В салоне авто ощутимо пахло чем-то острым, мускусным. Запах молодого мужского тела, который не в силах заглушить ни один дезодорант, ни один одеколон. Феромоны, будь они неладны…

Славик тронул машину с места.

Вика немедленно достала из сумочки свои духи и принялась обильно поливать все вокруг.

Славик закашлялся. В зеркале Вика увидела, что его щеки из кирпично-красных стали постепенно превращаться в синюшно-багровые.

«Прости, Славик!» – мысленно произнесла Вика. Ей было жаль водителя, но изменить что-либо она не могла.

Когда наконец машина доехала до медицинского центра, Славик едва дышал. С явным облегчением выскочил из авто, помог выйти Вике из салона, а затем, опершись на ограду, принялся бурно и глубоко вдыхать свежий воздух. И интенсивно потеть, потеть…

…Вика шла по коридору за молоденькой медсестрой. Та с привычным кокетством виляла бедрами, едва заметно улыбалась каким-то своим воспоминаниям, явно приятным.

Они дошли до конца коридора, где была единственная дверь. На двери висела скромная табличка: «Герман Маркович Пелле, психотерапевт, кандидат медицинских наук, профессор».

– Прошу… – Медсестра распахнула перед Викой дверь и тут же исчезла.

– Вика, добрый день! – из-за стола поднялся навстречу Вике Герман Маркович – пожилой, сухощавый, в очках и с профессорской бородкой.

– Добрый… – выдавила из себя Вика.

Настенные часы показывали 11.30.

Вика прошла вдоль стены, увешанной всевозможными дипломами и грамотами, привычно упала на кожаную кушетку. Сложила руки на груди и уставилась в потолок – там, в углу, была едва заметная трещина, напоминающая ветку дерева.

– Ну-с, о чем мы в прошлый раз говорили? – бодро спросил Герман Маркович, снова опускаясь в кресло. Смахнул невидимые пылинки с зеркальной поверхности стола.

– О моем отце, – сказала Вика, не отрывая взгляда от трещины-ветки. Если к ней пририсовать листья и цветы… получилась бы ветка сакуры. Да, именно сакуры – уж очень стильно, по-японски, изгибаются трещины в потолке!

– Да, о вашем отце. Скажите, Вика, каким он был? Как бы вы его охарактеризовали?

– Он был потрясающий человек. Все так говорили. Все…

– Нет, меня интересует только ваше мнение, Вика.

– Это и мое мнение тоже! – с глубокой убежденностью ответила Вика. – Конечно, он по шестнадцать часов пропадал на работе – заместитель министра как-никак, выходных у него практически не было, собственно, он и умер на своем рабочем месте… но папа всегда… всегда был готов дать мне совет… интересовался моей жизнью, и все такое…

– И вы всегда следовали его советам?

– Да, а что?.. – растерянно ответила Вика.

– Даже если ваши желания не совпадали?

– Н-не понимаю… Чьи желания? Мои и папины? Папа всегда желал мне только добра…

– Например?

– Н-ну… я не знаю… вот так вот сразу трудно вспомнить… Может быть, история с институтом? – наморщила лоб Вика.

– Расскажите, – мягко предложил Герман Маркович.

– Я училась в институте… в медицинском… хотела стать реаниматологом… Мечта идиотки! – вырвалось у Вики.

Герман Маркович воскликнул укоризненно:

– Ну почему же сразу – идиотки…

– Господи, да какой из меня врач?! – нервно захохотала Вика. – Я же ничего не соображаю… А там решения надо принимать очень быстро… такая ответственность! Папа сказал, что это не для меня.

– Сразу сказал?

– Н-нет, когда я заканчивала последний курс, уже прошла специализацию. Затем должна была идти интернатура. Сдавала летнюю сессию – жара, огромный материал, который надо досконально знать, не спала три ночи… Короче, во время экзамена я грохнулась в обморок. Вот тогда папа и сказал окончательно и твердо, что медицина – не для меня. Я слишком слаба для этой профессии.

– И вы бросили институт?

– Да. Да…

Вика машинально посмотрела на свою руку, которую расчесывала утром. И с изумлением обнаружила: на ней не было никаких пятен, кожа – идеально гладкая. «Значит, я ошиблась… Что ж, следовало ожидать! Проказой заразиться трудно, особенно если находишься здесь, в Москве, а не где-нибудь в Индии или на Гаити…»

Вика беззвучно засмеялась от радости. Герман Маркович продолжал ее спрашивать, она машинально отвечала. Сама же думала: «Я здорова. Я абсолютно здорова. Никто не станет отправлять меня в лепрозорий. Я еще молодая. Все хорошо!»

– …Вика, вы меня не слушаете! – с мягкой укоризной заметил Герман Маркович.

– Нет-нет, я вас слушаю! – энергично возразила Вика.

– Вы как будто вспомнили о чем-то хорошем, да?

– Да, – соврала Вика.

Но потом она вспомнила лицо отца. Его лицо, когда он говорил ей эти слова – «Медицина не для тебя, детка».

Сказал, как отрезал.

И был прав. С какого такого перепугу она сегодня решила, что у нее проказа?! Дура. А на прошлой неделе обнаружила у себя признаки меланомы, хотя это было всего лишь чернильное пятно! Дура, дура, дура! А на позапрошлой неделе…

– Папа был тысячу раз прав – доктор из меня получился бы никудышный… – в отчаянии вырвалось у Вики. – Даже диагноз поставить не смогла бы… Какой из меня врач? Какой?!