Не любовь - Оксана Хващевская Страница 29

Последнее утро уходящего года началось с восклицания тети Нади: «Вот, елки-палки, а майонез-то остался дома!»

— Как, ты забыла? — тут же отозвалась Тамара Ярославская, младшая дочь бабы Нины и мать Миры. — А оливье? А шуба? А чем мы будем заливать фаршированные яйца? — схватившись за голову, закричала она.

— А божачкі мае! — всплеснула руками баба Нина, напуганная криками. — Што тут у вас здарылася?

— Эй, вы чего там орете? — из-за занавески высунулась заспанная и недовольная физиономия Степика.

— Катастрофа!

Мирослава натянула на голову одеяло. Несмотря на все волнения прошедшего дня, она долго не могла уснуть, и вот теперь утром, когда хотелось бы еще поспать, приехавшие утренним рейсом родственники так бесцеремонно лишали ее этой возможности…

Девушка, достаточно хорошо знавшая и свою мать, и ее сестру, догадывалась, чем может закончиться «катастрофа».

И не ошиблась.

Баба Нина напрасно пыталась убедить дочерей, что они запросто обойдутся и без майонеза, в конце концов у нее есть сметана. Но женщины ничего слушать не желали, махали на нее руками и в результате вынудили Степика встать и отправиться к Поляковым, чтобы на машине Леши съездить в райцентр за майонезом и за много чем еще. При более тщательном исследовании привезенных продуктов выяснилось, что забыли не только майонез. К тому же женщины, посовещавшись, поручили Степику купить еще копченостей, грибов и бутылку водки, на всякий случай, не помешает.

Рудинский, едва успев одеться и хлебнуть чайку, в крайнем раздражении понесся к Поляковым. А там тоже приехали гости, дети Лешиной бабушки, и дом наполнился голосами…

Не пробыв в этом балагане и двадцати минут, Леша и Гарик решили, что просто свихнутся, если что-нибудь не предпримут, и тут подоспел Степик. Его просьбу съездить в райцентр они восприняли как спасение. Их даже уговаривать не пришлось. Убравшись из дома, загрузились в машину и покинули деревню.

А девчонки, устав дуться и решив в канун Нового года благосклонно простить ребят, отправились к Поляковым, чтобы предложить мир и обсудить предстоящие гулянья, которые собирались устроить в доме Наташкиной бабушки.

Каково же было их удивление и возмущение, когда они узнали, что ребят, в общем-то, нет. В доме Поляковых даже не представляли, куда те подевались. И только в доме бабы Нины, куда девушки благоразумно заглянули, Мира смогла им поведать, что парни уехали за покупками, но скоро должны вернуться.

Мира предложила девчонкам чаю, и, не обращая внимания на носящихся по дому маму и тетю, они устроились за столом. Маринка и Наташка жаловались Мирославе на ребят, а та слушала, согласно кивала, но мысленно была далеко. С каждой прошедшей минутой, с каждым пройденным часом волнение и напряжение внутри нее возрастали. Она чувствовала, как все колотится внутри и дрожат руки. Сосредоточиться, собраться не получалось. Сколько раз уже она выходила на улицу и стояла, глядя в сторону хутора. Ей хотелось туда. Но она не знала, там ли сейчас Вадим. Вчера он не сказал, что они снова встретятся. Вдруг он уехал? Конечно, он имел право уехать к родным, чтобы в кругу семьи встретить Новый год! А если больше не вернется? И она никогда не увидит его…

Потом появился Степик.

Мире и вовсе захотелось провалиться сквозь землю. Рудинский ходил по дому, смеялся, шутил с мамой и теткой, рассказывал анекдоты и подначивал свою мать Наташкой, намекая, что не устоит и женится на ней, но в его отношении к Мирославе чувствовалось какое-то напряжение. Возможно, его ощущала одна Мира, говорят же, что на воре и шапка горит, только встретиться взглядом со Степиком не могла. Боясь выдать себя, силилась улыбаться, участвовать в общем разговоре…

Хотелось, чтобы Степик ушел. Впервые общество горячо любимого родственника было ей неприятно, более того, невыносимо.

Он ушел вечером. С девчонками ребята все же помирились. И теперь отвечали за шашлыки. Дома ему, в общем-то, заняться было нечем, а путаться под ногами матери и тетки надоело. Он ушел, пообещав заглянуть ближе к полуночи.

Этот бесконечный день, последний день уходящего года, подходил к концу.

За окном стемнело. В уголке, под иконой, нарядили небольшую сосенку. Баба Нина, утомленная суетой, прилегла отдохнуть, а мама и тетя Надя накрывали на стол.

Выдвинув его на середину комнаты, застелили льняной скатертью и расставили старенькую фаянсовую посуду, разномастные рюмки, из которых собирались пить и шампанское, и водку.

Мира сделала из веток сосны небольшой венок, переплела его старой выцветшей мишурой, привязала несколько потускневших от времени стеклянных шаров, а внутрь вставила небольшой огарок свечи. Получилось очень даже мило. Венок разместили в центре праздничного стола. А дальше пошли всевозможные салаты, закуски, бутерброды и нарезка…

Гостей не ждали. И в гости не собирались.

Поэтому Мира не стала переодеваться во что-то нарядное, оставшись в потертых джинсах, синей водолазке и черной вязаной безрукавке. Она лишь умылась да причесалась, собрав волосы в высокий хвост.