Роковая весна - Сандра Мартон Страница 29

— Миранда, с тобой все в порядке? — голос Дэниела вернул ее к действительности. Кивнула:

— Да. Мне хорошо.

— Это правда? А то, может быть, уйдем? — предложил он встревоженно.

— Я сказала, мне хорошо.

— Но если тебе не по себе…

— В чем дело, Дэниел? Не беспокойтесь — локтями в тарелку не влезу.

— Миранда, я не прав. Мне не следовало говорить тебе то, что я сказал. Я не хотел…

— Дэниел, сегодняшний день утомил меня. — Миранда помолчала. — Если честно, я готова уйти. Мы можем сделать это прямо сейчас?

— Но я только что заказал… — его брови поползли вверх. — Кстати, я почувствовал, что ты любишь музыку.

— Ах, да, — Миранда заставила себя улыбнуться. — Я действительно люблю Дебюсси и Равеля. Но как вы догадались об этом? — собрав всю свою волю в кулак, она как можно было непринужденнее продолжила разговор.

— Озарение гения! — сказал Дэниел, не отводя от нее глаз. — Тогда в машине, когда ты слушала «Море» Дебюсси, я обратил внимание на то, что музыка действует на тебя умиротворяюще.

— В твоей машине Дебюсси вызвал во мне другие эмоции, — улыбнулась девушка. — Я подумала тогда, если человек любит Дебюсси, он не может быть плохим.

Подошел гарсон с бутылкой «бургундского».

Вынул пробку, чуть наполнил бокал, подал его Дэниелу. Тот смачно отпил глоток.

— Оставьте! Мне оно нравится, — попросил он. Гарсон, прикрыв горлышко салфеткой, наполнил и бокал Миранды.

«Какая пыльная бутылка! Лет сто ждала своего часа… Пыль веков стирать запрещается, а то как же догадаться, что пьешь драгоценную влагу», — подумала она.

— Миранда, — Дэниел поднял свой бокал. — Мне нравится, что ты меня сурово критикуешь. Только не перестарайся! Твоя суровость может вызвать ответную реакцию. — Улыбнулся. — Я встретил как-то одного парня, который был с ног до головы в наколках…

— Про маму родную и родину милую? — спросила она.

— Не совсем. Все больше черепа и женские головки. А ножичек за поясом вот такой, — Дэниел перегнул салфетку по диагонали. — Зуб золотой и сальная грива..

— Схваченная ремешком? — уточнила Миранда.

— В аккурат! — подтвердил Дэниел.

— И где же вы встретили такого джентльмена? В преисподней или на дьявольском пикнике? — спросила девушка.

— Горячо… Почти угадала. Мы встретились с ним в джунглях на тропинке, где вдвоем не разойтись. , Шагнешь в сторону и все.

— В джунглях? В настоящих джунглях? — изумилась Миранда.

— Да. Мы встретились, и кому-то из нас нужно было уступить дорогу, — внезапно помрачнев, продолжил своей рассказ Дэниел.

— Ему, конечно. Не вам же! Слава Богу, я вас знаю. Даже если бы можно было посторониться, вы не сдвинулись бы и на сантиметр, — саркастически заметила Миранда.

— Такое твое мнение… — Даниел задумчиво намотал ее локон себе на палец, размотал и убрал руку. — Категоричное и непререкаемое…

— Уж не хотите ли вы сказать, что уступили ему дорогу? — усмехнулась Миранда.

— Помню, он стал что-то выкрикивать, а я не понимал, по-португальски, наверное. Но я тогда подумал, что он орал примерно так: «Прочь с дороги, вонючий гринго!»

— Или что-то вроде этого… — улыбнулась Миранда.

— Совершенно верно. Я таких уже встречал.

— Где же это? Не на Уолл-стрит ли? — спросила она.

— Блеск, Миранда! Все-то ты знаешь! — удовлетворенно подтвердил Дэниел.

— Это не я, — вспыхнула она. — Это — Майна. Она где-то узнала, что вы однажды появились в Нью-Йорке… с мешком долларов…

— Можно лихо раскрутить дело в копях царя Соломона, но если нет головы на плечах, все пойдет прахом. Я знаю, что делать с деньгами. Уметь вложить первоначальный капитал… — Миранда не дала ему договорить.

— Вы отправились в джунгли размещать ваш капитал? — она не скрыла насмешки.

— Джунгли были много раньше капитала, — засмеялся Дэниел. — Подобно другим дуракам, искателям удачи, и я оказался в Южной Америке.

— И вам сразу повезло, — было неясно, в шутку ли она сказала это или всерьез.

— Не совсем, — он снова отпил вина. — Так вот! Стою на тропе и думаю: «Покажи я этому уркагану, что готов уступить дорогу, и всему конец». Смотрю на него в упор, соображаю, что бы предпринять. И вдруг он делает шаг в сторону — в том месте тропа была чуть шире — и пропускает меня.

— А почему он уступил вам дорогу? — спросила Миранда.

— Не знаю, — Дэниел опять улыбнулся. — Возможно, в тот день в его планы не входило убийство какого-то паршивого гринго.

— Интересная история, — сказала Миранда. — Тогда бы вы должны были усвоить одну народную мудрость.

— Какую же? — заинтересованно спросил Дэниел.

— Что внешность обманчива. Скажите, разве можно судить о содержании книги, глядя на ее обложку? — задала она наводящий вопрос.

— Минуту назад и ты была не склонна считать его паинькой, — возмутился Дэниел.

— Но вы же нарисовали мне портрет отъявленного злодея, — парировала Миранда.

— А он такой и был. Позднее я узнал, что его разыскивали как опасного преступника. За ним числилось несколько убийств.

«Один ноль в его пользу, — подумала Миранда. — Кто меня дергает за язык. Лучше уж помалкивать».

— Но этого могло и не случиться, — она задумалась. — Все могло быть по-другому, если бы…

— Если бы он был великим путешественником Ливингстоном, но он им не был. Забавная приправа у салата endive [8]. — Дэниел кивнул на бледно-зеленые ростки, припудренные чем-то белым. — Французы обожают напускать туману даже в еде.

Endive a chevre. Так это блюдо обозначено в меню. Хотя chevre означает творог из козьего молока.

— Ну и к чему это вы? — Миранда с удивлением посмотрела на него. — Если из цветов нельзя сварить похлебку, то лучше их и не выращивать в огороде?.. Такая у вас философия?

Дэниел нахмурился:

— Вообще, о чем это мы с тобой говорим?

«Я должна сию же минуту сказать все, что думаю», — решила Миранда и спросила:

— Мне хочется понять, что заставило вас изменить мнение обо мне? Признание Мюллера, что он оболгал меня, или моя «приправа», я говорю о платье, так изменившем мою внешность.

— Нет! Конечно, нет.

— Вы уверены?

— Я объяснил уже…

— Выходит, вы изменили свое мнение, оставаясь абсолютно уверенным, что я все та же и что ничуть не изменилась, — в свои слова Миранда постаралась вложить всю горечь обиды.