Венецианская маска. Книга 1 - Розалинда Лейкер Страница 29

— Мы с Анри заявились где-то около двух, — рассказывал Аликс, чуть не наступив на маску свиньи, лежавшую на брусчатке. — Вчера здесь было много музыки, все танцевали, пели, пили, будто это не зима, а лето. Повсюду висели яркие разноцветные фонарики. Наш Анри увлекся какой-то синьорой, а может быть, синьориной в маске домино, а когда разглядел как следует ее руки — бросился бежать, ей, наверное, лет под сто!

— Вот значит, как! Ну, знаете, ведь в конце концов и на карнавале не всегда везет, — сухо прокомментировал Жюль. — Кстати, как вам нравится эта поездка?

— Очень, спасибо. — У Аликса было что сказать на этот счет, но не мог же он объяснять этому старикану, что жизнь для него круто переменилась в тот день, когда он повстречал Мариэтту. Она утратит смысл, если ее не станет рядом, и он страдает даже здесь, не где-нибудь, а именно в Венеции, этом городе, созданном для счастья. Ему казалось, что он сходит с ума. Это все равно, что оказаться в числе приглашенных на роскошный банкет и вдруг потерять аппетит. Любовь и есть своего рода безумие. Ему уже приходилось где-то читать нечто подобное, очень напоминавшее временное помешательство, что собственно, и доказывали его собственные переживания недавнего прошлого. Но хотя и виделись-то они всего лишь три раза — тогда в лавке, потом — на концерте и вот теперь — в одной из кофеен, Аликс твердо знал, что эти встречи — нечто совершенно иное, не похожее на его прежние романы.

Когда они подходили к церкви, Аликс с надеждой взглянул на окна располагавшейся тут же Оспедале, в переулке которой они ночью встречались. Глядя на окна, он пытался угадать, где ее окно, но как угадать, если их столько! И он, опустив голову, последовал за своим наставником в церковь. Восхищенный взгляд Жюля зачарованно скользил по шедеврам: живописи, украшавшим алтарь и потолок, расписанный великим Тьеполо, Аликс же не отрывал взора от решетки, ограждавшей галереи хоров, за которой ощущалось какое-то движение — хористки Оспедале занимали свои места. Вскоре появился пастор, и служба началась.

Мариэтте, стоявшей за одной из нижних решеток, которые располагались, подобно окнам, по обе стороны церкви, очень хорошо был виден Аликс, склонившийся в молитве, разумом сосредоточившийся на небесах, в то время как его сердце наполняло земное — она, единственная и любимая Мариэтта. И когда она запела сольную партию, юноша не мог не узнать этот неповторимый голос.

Когда месса закончилась, Мариэтта чуть поотстала от колонны товарок, спешивших в Оспедале. Она сделала вид, что никак не может отыскать куда-то запропастившийся очень важный лист партитуры, на самом деле спрятанный у нее на груди. И Аликсу тоже повезло: Жюль вдруг пожелал более детально ознакомиться с церковными сокровищами. С напускным безразличием Аликс приблизился к массивной деревянной скамье у стены и незаметно положил ключ, как они и условились с Мариэттой еще в кофейне. Молодой человек покинул церковь в сопровождении своего наставника, и Мариэтта незаметно забрала ключ.

На Рива делья Скьявони, когда Жюль с Аликсом поднимались по ступеням мостика, перекинутого через канал, навстречу им вышел хорошо одетый мужчина в белом завитом парике: И Жюль, и ой почти одновременно узнали друг друга, они были знакомы с давних пор, еще со времен Версаля, хотя и не виделись очень много лет.

— Неужели это он? — воскликнул изумленный Жюль. — Мсье маркиз де Герар!

— Мсье граф де Марке, если не ошибаюсь! — Они сердечно приветствовали друг друга, и тут маркиз обратил внимание на Аликса. — А кто этот молодой человек? Ваш племянник, или, может быть, ваш сын от второго брака?

Жюль вынужден был проглотить похожее на обиду чувство.

— Нет, ни то, ни другое. Прошедшие годы не принесли мне такого счастья. Разреши представить тебе мсье Дегранжа, одного из моих учеников, которого я имею честь сопровождать в его Большом турне.

Когда он объявил во всеуслышание, что нанялся в домашние учителя к нуворишам из буржуазии, он был готов к убийственной иронии и уже собирался дать окорот этому маркизу и чинно шествовать дальше. Но этого не потребовалось. Напротив, старый приятель-аристократ, вежливо поприветствовав Аликса, принялся рассказывать о том, что они с женой сейчас вынуждены жить в Венеции, поскольку в Версале он стал жертвой какой-то вероломной интриги и впал в немилость у короля.

— Ты должен придти к нам отужинать вечером и вы, мсье, тоже, — сказал маркиз, заканчивая разговор. — И захватите с собой и вашего второго молодого человека. Моя жена будет в восторге вновь встретиться с вами, мсье граф. У нас тут целый цветник, сплошные внучки, которые с удовольствием встретят мсье Дегранжа и его приятеля-партнера для танцев. Когда вы придете к нам, то увидите, что мы здесь основали своего рода маленький Париж.

Упоминание о танцах сразу же навело Аликса на мысль, что из-за них придется поставить крест на сегодняшней встрече с Мариэттой, а этого он никак не мог допустить. Но что же делать? Может быть, он еще застанет ее в церкви? Юноша поспешно поклонился.

— Извините, мсье. Мне кажется, я позабыл трость в церкви. — И прежде, чем Жюль и его приятель виконт успели что-то сказать, он, круто повернувшись, почти бегом направился в сторону церкви Санта-Мария делла Пиета. Наставник принялся опровергать, что он, дескать, не брал с собой никакой трости в это утро, но Аликс даже не обернулся. Зайдя в церковь, он стянул с головы треуголку и огляделся — церковь пустовала, но в боковом приделе он заметил Мариэтту, уже взявшуюся за тяжелое кольцо ручки, чтобы открыть дверь.

— Мариэтта! Подожди! — Он поспешил к ней. — Ключ у тебя? — тяжело дыша, спросил он.

Она улыбнулась.

— У меня.

— Хорошо. — Он быстро заговорил. — К сожалению, планы изменились, и я не могу придти в переулок, но завтра в полночь я буду там непременно.

— До свидания! — Она чуть взмахнула рукой на прощание, и дверь за ней закрылась. Мариэтта поспешно спускалась по узкой лестнице, ведущей к Оспедале, и там, где раньше она прятала партитуру, теперь лежал ключ.

Маркиз вместе со своей супругой снимали роскошный Палаццо Кучино на канале Гранде. Сидя в гондоле, по пути к маркизу Жюль уверял Аликса и Анри, что их ожидает один из самых изысканнейших вечеров в их жизни.

— Никаких гротескных венецианских масок и карнавальных костюмов, — уверял он. — Никаких шпионов Совета Трех, рыщущих повсюду, и никакого вина, которое бы отдавало уксусом, никаких…

— …красавиц-венецианок, — закончил за него Анри.

— Я хотел сказать — никакого ореола таинственности и вообще никаких тайн. Все будет очень по-французски! — с этими словами он послал в пространство воздушный поцелуй.

Аликс подумал про себя, что его наставник ошибался — у него-то уж была тайна, да еще какая.

Вечер оказался именно таким, как и предполагал Жюль. Величина залов и пышность их отделки, а также помпезная мебель ничем не отличались от парижских. Явились около полусотни его соотечественников и соотечественниц, и ни на ком не было ни мантильи, ни масок, к которым Аликс уже успел привыкнуть. И за весь вечер никто и слова не произнес по-итальянски. Оркестр на галерее весь вечер играл одну лишь французскую музыку.