Пламенная цель итальянца - Дженни Лукас Страница 28

– Луиджи сказал, что, после того как Виолетта забеременела, он пытался заставить ее бросить пить. Но ей не хотелось, поэтому она сбежала. Он сказал, что искал вас.

– Он солгал, – холодно бросил Криштиану.

– А я поверила ему.

– Конечно, поверила. Беннато хитрый, а ты слишком доверчива.

– Ты не прав. Если бы ты поговорил с ним, но ты ненавидишь его без всякой причины и не хочешь освободиться от ненависти.

Прищурившись, Криштиану с напором спросил:

– Что он еще тебе сказал?

– Он сожалеет, что не защитил тебя, когда ты был ребенком. Теперь он совершенно один. Хочет загладить свою вину. Ему нужна семья.

– Ему нужны деньги.

– Нет. Если бы ты видел выражение его лица, когда он погладил Джека по голове.

– Джека, – взревел Криштиану. – Ты позволила ему коснуться нашего сына?

– Конечно, позволила. Он дедушка Джека!

– Не смей так его называть. – Разъяренный, он отвернулся. – Ты никогда больше не будешь с ним разговаривать и не позволишь ему приближаться к нашему сыну.

– Ты ведешь себя нелепо!

– Ты дашь мне слово, – настаивал Криштиану. – Или я буду отпускать тебя только в сопровождении шести телохранителей. Этот мир опасен. У меня есть враги. У Луиджи есть причины ненавидеть меня, и он может выместить свою ненависть на тебе или ребенке.

– Как ты можешь так думать обо всем мире?

– Потому что мир такой и есть.

Холли в ужасе смотрела на него. Он отказывался даже допустить мысль о том, что может ошибаться насчет Луиджи. Оправдывая собственные эгоистичные действия, наказывает старика, который не сделал ничего плохого.

– Это неправда. Мир полон любви, если только ты…

Все еще прижимая к груди спящего ребенка, Криштиану отвернулся и посмотрел на часы.

– Хватит с меня разговоров. Я отнесу Джека к Агате. Собирайся на торжество.

– Почему ты так себя ведешь?

– Моя обязанность – защищать мою семью.

– Но ты ничего нам не рассказываешь. – Гнев переполнял ее. – Агата обмолвилась, что завтра мы уезжаем из Италии.

Он выглядел смущенным.

– Она рассказала тебе?

– Неужели ты думаешь, что я бы не заметила, когда она начала собирать вещи?

– Да. Мы отправляемся в Токио. И что?

Она задохнулась от боли.

– Ты сказал, что это наш дом.

– В следующем городе у нас тоже будет дом.

И в других местах.

Холли уставилась на него.

– Ты потратил миллионы на эту виллу, чтобы мы пожили здесь несколько недель?

– А даже если и так. Я могу купить тебе еще десять домов в любой точке мира. И всегда смогу их продать. Какое это имеет значение?

Холли смотрела на него, пораженная.

– Ты сказал, что у нас будет дом, а мы станем наконец семьей.

– Так и есть. Просто мы сделаем это по-моему. – По-твоему – это таскать нас за собой по всему миру и указывать мне, с кем и о чем разговаривать?

– Либо ты со мной, либо против меня. Либо ты мой партнер, либо…

– Твоя пленница!

– Либо мой враг. Хорошо подумай, дорогая моя, кем хочешь стать. А сейчас собирайся. – Он одарил ее ледяной улыбкой. – Сегодня ты должна сверкать как звезда.

И ушел.

Оцепенев от шока, Холли вернулась в гостиную, чтобы забрать красное платье. Потом поднялась в спальню, надела изысканное белье, великолепный дизайнерский наряд, сделала прическу, остановилась, глядя на себя в зеркало. Внутри она ощущала холод.

Стоило лишь попытаться бросить вызов в борьбе за собственное счастье, как Криштиану тут же увидел в ней врага, вместо того чтобы признать, что это любовь.

Впрочем, а как иначе, ведь ему неведомо, каково это – быть любимым. А потому не имеет смысла толковать, что в мире больше любви, чем опасности и предательства. И она не враг ему, а просто борется за его и свое счастье. Криштиану дал им свое имя, богатство, статус. Но никогда бы не дал им дом.

Если только…

Холли сделала глубокий вдох.

Существует лишь один способ прорваться, хотя и велик риск выиграть или проиграть все.

Нанося губную помаду, Холли увидела в зеркале свои испуганные глаза.

Сегодня она признается ему в любви.