Малиновая шарлотка - Олег Селиверстов Страница 28

Даже интересно, каков он как мужчина, подумала Натали, выйдя на улицу после стрижки и разглядывая визитку салона, на обратной стороне которой модельер написал свой номер мобильного телефона. Выбросить или нет? А вдруг пригодится. Прическа же ей понравилась.

Тормознув такси, Натали назвала адрес библиотеки, и пока они ехали, она неожиданно вспомнила, как первый раз привела дочь на укладку. Та очень переживала за свои длинные черные волосы. Вся извертелась на кресле и даже пыталась сбежать. Это от Ахмеда. Его восточная кровь. Дочь вся была в него. Рослая, плотная, сбитая. И такая же яростная и независимая – что так привлекло ее в муже когда-то.

В первые годы, когда они поженились, он мог иногда не замечать ее неделями, а мог заниматься любовью несколько дней подряд. Дарить подарки и цветы. А как она переживала, когда он однажды пропал почти на полтора месяца, а потом появился весь пропахший больницей. Но это было так давно, что даже казалось – в другой жизни.

Любила ли она его тогда? Да, любила.

Такси подрулило к библиотеке. Натали рассчиталась, с удовлетворением отметив, что салон внутри чистый и новый. После того случая, когда они с дочерью попали в аварию, она сама больше не садилась за руль. Ахмед иногда посылал за ней свой роскошный лимузин, но она не любила ездить с его водителем и предпочитала пользоваться такси.

В библиотеке было душно и казенно. Быстро найдя почти все, что нужно, она с облегчением вырвалась на улицу и до встречи с профессором еще успела погулять в парке. Бродила по дорожкам, разглядывая цветущие розы и попадавшихся милых мамочек с детьми. Она, наверное, тоже родила бы еще сына, но когда однажды речь об этом зашла, муж язвительно бросил, что если одного сберечь не смогли, то пока незачем рожать второго. Возможно, он был, как всегда, прав. А может, и нет? Главное не печалиться и не отчаиваться по этому поводу. У нее все еще впереди.

Профессор часто снимал при разговоре очки и трогал переносицу. Рассказывал всякие истории из своей преподавательской практики и жизни студентов. Натали видела, что нравится ему, и от этого чувствовала себя неловко. Рядом сидел интересный, интеллигентный человек, в чем-то даже привлекательный, но у нее внутри ничего не загоралось. Только проснулась жалость и чувство вины. Краски сразу померкли и потускнели, стали потертыми, как обивка на сиденье старого такси.

Они как-то быстро выпили бутылку белого вина, и, видимо, поэтому тема беседы неизбежно свернула к взаимоотношениям полов. Непривычная к откровенному разглядыванию, Натали разозлилась, и когда в очередной раз профессор слишком пристально посмотрел на ее просвечивающую блузку, она без предисловия поднесла к глазам часы. Извинилась, что совсем забыла про встречу с мужем, торопливо попрощалась и через пять минут снова была свободна. Как парящая в облаках птица, как снующий между домов ветер.

– Нет. Все должно быть не так, – повторяла она про себя снова и снова, шагая по улице и прячась в геометрических тенях от высотных зданий, из-за которых за ней подглядывало солнце.

Рабочий день закончился. Вокруг опять появились галстуки, белые рубашки и «деловые» платья.

Может быть, она действительно глупая и легкомысленная, и все что-то придумывает, но завтра она обязательно пойдет на рынок за яблоками. Надо же все-таки испечь эту шарлотку.

Вечером Ахмед вернулся из командировки и перед сном пришел к ней в спальню.

Потом она долго лежала с закрытыми глазами, надев наушники и слушая музыку, не чувствуя ничего, кроме ноющей пустоты где-то глубоко внутри. Под самым сердцем.

* * *

Валентин выложил на ладонь две таблетки и, запив их водой, проглотил. Что-то мало помогают, поморщился он, чувствуя, как они застряли в нижней части горла. Вспомнился вчерашний ночной приступ боли. Надо опять сходить к доктору. Он выпил еще воды и снова начал набирать текст на экране ноутбука. Да, замечательную книгу про холодное оружие Италии он тогда купил в букинистическом магазинчике. Она содержала много ценной информации.

Зазвонил телефон. В трубке послышался голос Дианы.

– Как ты? Почему не звонил целых два дня? Сегодня уже среда! – Ее бодрый и жизнерадостный тон раздражал.

– Извини, заработался, – говорить, что ночью напился и поэтому пролежал целый день в постели, не хотелось.

– Что-то у тебя голос усталый. Все в порядке? Таблетки пьешь?

– Все хорошо, Диана, не переживай. Таблетки пью, как прописал доктор. Работаю. Как семинар? – он старался говорить спокойно, хотя в мозгу вспыхнула надпись с визитки «…with love».

– Не очень, но зато есть возможность в обед позагорать и искупаться в бассейне. Он, правда, небольшой, наверное детский. Полукруглый. Со смешными-смешными рыбками на дне.

– Живыми рыбками?

– Да нет, глупый. Ты не понял. Рыбки выложены цветным кафелем на дне бассейна. – Она рассмеялась, а Валентина вдруг пронзило ощущение ее гладкого, без единого волоска тела. Сразу заломило глаза и кольнуло в груди. Он даже сжал зубы, чтобы не застонать.

– Еще написала письмо маме. Пусть порадуется, а то живет там одна-одинешенька, – продолжала Диана. – Ты что замолчал?

– Все в порядке. Слушаю тебя. Что еще у вас там интересного?

– Все руководство здесь, даже члены совета директоров приехали. Обсуждать стратегию развития компании.

– И Леонид тоже там?

– Да. Он же член совета директоров. Валентин, у тебя точно все хорошо?

– Да. Все отлично. Немного недоспал. Как номера на турбазе?

– Неплохие. Одноместные, со всеми условиями. Еда, правда, дрянь, но это все не главное.

– Это здорово. Ладно, работай, загорай.

Он почувствовал, что последние слова получились злыми и колючими.

– Валентин, если что-то случилось, я сейчас же все брошу и приеду, – в голосе Дианы послышались озабоченные и одновременно раздраженные нотки.

– Зачем? Для тебя же это очень важно. Там твои коллеги. Твои любимые друзья. Тебе там весело, хорошо…

– Валентин, пожалуйста, перестань. Мне… – попыталась прервать его Диана.

– Это же бизнес! – продолжал он, не обращая внимания на ее мольбу. – Тебе же нравится…

В трубке послышались короткие гудки.

Почему все называют ревность пороком и так боятся показать это чувство? Оно же нормальное. Как, например, страх – естественная реакция организма на что-то угрожающее. Мы же не стыдимся сказать «я боюсь…». Почему тогда не говорим вслух «Да, я ревную. Да, я страдаю от мысли, что моя женщина может еще кому-то нравиться»? Тот, кто говорит, что никогда не ревнует, – или врет, или никого по-настоящему не любит. Любовь не бывает без ревности.

Валентин взял телефон и набрал номер Дианы. Нет ответа. Он набрал еще раз. Опять без ответа.

Он простонал и послал эсэмэску: «Прости. Я схожу с ума от ревности, потому что очень сильно хочу тебя».