Колыбельная для двоих - Барбара Вуд Страница 28

— Да, Мария, но это не означало, что я поверил тебе. Это не одно и то же. Я лишь предположил, что ты сама веришь в то, что говоришь. Я не сказал, что ты говоришь правду.

— Это не имеет значения, доктор Вэйд. Важно то, что вы не считали, что я лгу, когда я говорила, что я девственница. Вы не думали, что я сделала что-то нехорошее.

Доктор Вэйд с трудом скрывал свою тревогу. Он внимательно изучал лицо девушки: его темные глаза слегка прищурились, лоб изрезали глубокие морщины. И снова он увидел в ней признаки того, что через несколько лет она расцветет и превратится в настоящую красавицу. А сейчас она, маленькая и беспомощная, с надеждой смотрела на него своими немыслимо голубыми глазами. Джонас подумал о том, что он узнал во время посещения библиотеки и обеда с Берни. На секунду он задумался, рассказать ли девушке о своих находках, но потом быстро отказался от этой идеи, посчитав ее преждевременной. Он подождет по крайней мере до тех пор, пока не поговорит с эмбриологом, которого ему порекомендовал Берни.

— Доктор Вэйд, — сказала Мария тихо, — если вы считаете, что я верю в то, что никогда не была в постели с мужчиной, вы верите, что я говорю правду?

— Порой наше сознание может вытворять весьма странные вещи, Мария. Может быть, ты сделала что-то, но забыла об этом.

Она решительно замотала головой.

— Доктор Вэйд, я девственница.

Отец Криспин и Мак-Фарленды сидели на пластмассовых стульях в конце коридора и пили из пластиковых стаканчиков горький кофе.

— Спасибо, что подождали, — сказал доктор Вэйд, — это не займет много времени. Отец Криспин, очень признателен вам за участие.

Он повел их за угол мимо поста медсестры в ординаторскую, и они все расселись в маленькой комнате.

— Мистер Мак-Фарленд, вам с супругой придется принять важное решение. Мы с отцом Криспином можем вам только посоветовать, решение же принимать вам.

Тед, держа руку Люссиль, грустно кивнул.

Джонас Вэйд продолжил:

— Когда человек предпринимает попытку самоубийства, особенно когда этот человек несовершеннолетний, я обязан сообщать о происшествии в полицию. Это делается не для того, чтобы привлечь жертву к какой-либо судебной ответственности, а для того, чтобы защитить ее. В случае с несовершеннолетними они переходят под опеку суда и изолируются из среды, которая довела их до попытки самоубийства.

Тед подался вперед, пытаясь что-то сказать, но доктор Вэйд поднял вверх руку.

— Пожалуйста, сначала выслушайте меня. Случай случаю рознь. Обстоятельства, среда обитания ребенка бывают разными. Как правило, жертве идет на пользу вмешательство властей. Например, когда ребенка изолируют из неблагополучной семьи.

Тед почувствовал, как Люссиль пошевелила пальцами, ее глаза были прикованы к врачу.

— Тем не менее, — продолжал Джонас Вэйд, — я не думаю, что в случае с Марией вмешательство службы опеки принесет пользу. Я говорю это, потому что знаю, какая у нее дома атмосфера, и знаю, что она является активным членом церковной организации. Я не вижу необходимости информировать об этом происшествии власти, но мы должны найти разумное решение.

Маленькая комната, насквозь пропахшая сигаретным дымом, погрузилась в тишину. Все четверо думали над услышанным. Наконец Тед прервал молчание.

— Доктор Вэйд, Мария согласилась поговорить с вами?

— Да, согласилась, но я не могу сказать вам, о чем мы говорили. У нее, как и любого взрослого человека, есть право рассчитывать на конфиденциальность разговора. Единственное, что я могу сказать, — это то, что мы должны действовать быстро.

— Доктор. — Голос был плоским, лишенным всяких эмоций. Он исходил от Люссиль, которая сидела белая как полотно. Без макияжа и привычной аккуратной прически Люссиль Мак-Фарленд выглядела изможденной. — Почему она сделала это?

Он развел руками.

— А почему бы вам не спросить об этом ее?

Люссиль покачала головой, не в состоянии произнести больше ни слова.

В разговор вступил Тед.

— Доктор Вэйд, я не понимаю, почему Мария открывается чужим людям, а не нам? Она что, не доверяет нам?

— Мистер Мак-Фарленд, ваша дочь ищет человека, который бы ей поверил. Вероятно, вы и ваша супруга не выказали должного доверия к ее словам, поэтому она отвернулась от вас.

— Но ведь то, что она говорит, явная ложь!

Доктор Вэйд потер нос.

— Некоторые аспекты этого дела весьма необычны. Эти ее настойчивые заверения в собственной девственности… — Он на секунду задумался, решая, рассказать им о своих подозрениях и находках или нет. В конце концов он принял решение подождать до тех пор, пока он не поговорит с доктором Дороти Хендерсон. — Как бы там ни было, дело не в том, говорит ли она правду или нет. Дело в том, как она воспринимает свое положение и ваш отказ поверить ей.

— Такое часто случается? — спросил отец Криспин.

— Крайне редко, святой отец. Как правило, девушки, не желающие признаваться в том, что они добровольно вступили в сексуальную связь, заявляют, что их изнасиловали. Мало кто из них настаивает на девственности, когда не сегодня-завтра начнет расти живот. Хотя известны случаи, описанные в журналах по психиатрии, когда женщины вплоть до самых родов, а то и после родов заявляли о том, что никогда не делили постель с мужчиной. Во всех этих случаях имело место психическое расстройство.

— Нет! — прошептала Люссиль. — Моя дочь не психопатка.

— Я не говорю, что она психопатка, миссис Мак-Фарленд, на данный момент это должно волновать вас меньше всего. Реальность такова, мистер и миссис Мак-Фарленд, что вы имеете на руках беременную дочь-подростка, которая эмоционально неустойчива и которая нуждается в наблюдении специалиста. Вы должны решить, что делать. Исходя из того, что аборты запрещены, а о браке не может быть и речи, — он сделал паузу, наблюдая за их лицами, — вам остаются только два возможных варианта. Либо оставить Марию дома, либо отослать ее куда-нибудь до момента рождения ребенка.

В комнате снова повисла тишина. Джонас бросил быстрый взгляд на часы. Сразу после этой встречи он собирался позвонить доктору Хендерсон.

— Что вы имеете в виду, — раздался уставший голос Теда, — отослать ее?

— Думаю, мистер Мак-Фарленд, Марии будет лучше, если вы передадите ее на попечение специалистов.

Он внимательно всмотрелся в лица сидящих перед ним, задержавшись взглядом на лице отца Криспина. Джонас Вэйд видел в тяжелом подбородке, в щетинистых бровях, в маленьких беспокойных глазах священника тревогу. И он знал почему. Мария Анна Мак-Фарленд была образцовой католичкой, беспрекословно сознающейся в своих самых постыдных грехах семейному священнику. Но этот грех, к большой досаде священника, Мария утаила от него.

— Доктор Вэйд, — раздался голос отца Криспина, — я не хочу оспаривать рекомендации, которые вы даете мистеру и миссис Мак-Фарленд, и я также не хочу вмешиваться в ваши дела, однако позвольте мне предложить на рассмотрение свою идею.