Шелковый поцелуй - Барбара Картленд Страница 28

– Да, да, конечно, – сказала Вайра.

Аннет расстегнула застежку на спине, платье соскользнуло к ногам Вайры, и она переступила через него.

Быстро накинув шелковый халат, она поспешила вниз, в маленькую комнату, где у телефона ее ожидал Анри.

Держа трубку около уха, он поднял взгляд при ее появлении.

– Mademoiselle est ici, – сказал он в трубку. – Звонят из Швейцарии, мадемуазель, – добавил он, обращаясь к Вайре.

Вайра взяла у него трубку. Мужской голос с легким акцентом произнес:

– Это мисс Милфилд?

– Да, я – Вайра Милфилд.

– Говорит доктор Бергер.

– О, доктор Бергер! – воскликнула Вайра. Это был доктор из клиники, где находилась ее мать. – Как моя мама? Что-нибудь случилось?

– Мне очень жаль, мисс Милфилд, но вы должны быть готовы к дурным известиям, – сказал доктор. – Вашей матери стало хуже. Вы должны приехать в Лозанну как можно скорее.

– Мама жива? – спросила Вайра, с трудом выговаривая слова.

– Да, мисс Милфилд, она жива, – последовал ответ. – Но в тяжелом состоянии. Я думаю, я должен был известить вас.

– Да, да, конечно, – сказала Вайра, – мне лучше все знать.

– Тогда, пожалуйста, постарайтесь прибыть сюда как можно скорее. Наверняка есть какой-нибудь рейс сегодня утром.

– Я вылечу немедленно, – сказала Вайра.

– Благодарю вас, мисс Милфилд.

Она услышала, как в трубке что-то щелкнуло и связь оборвалась. С минуту она стояла неподвижно, думая, что ей следует делать и как это сделать возможно быстрее.

Она вышла из маленькой комнаты. Анри, в полосатом жилете и большом голубом фартуке, был занят чисткой мебели.

– Анри, мне нужно немедленно вылететь в Швейцарию, – сказала ему Вайра. – Как мне узнать, когда ближайший рейс в Лозанну?

– Я сейчас узнаю, – сказал Анри. – Собирайтесь, мадемуазель. Попросите Аннет вам помочь. Как только я узнаю время вылета, я к вам постучу.

– Спасибо, Анри, – с искренней благодарностью сказала Вайра.

Она поспешила наверх. И, уже оказавшись на лестничной площадке, она вспомнила о Йене. Она должна сказать ему и попросить его отвезти ее в аэропорт.

Преодолев минутную нерешительность, она подошла к его двери и тихонько постучала. Ответа не было. Боясь разбудить кого-нибудь из Дюфло, она повернула ручку двери и заглянула в комнату.

Гардины были раздвинуты, солнечные лучи заливали комнату, но в ней никого не было, и постель не была разобрана. С минуту Вайра оглядывала комнату, как будто не могла поверить, что она пуста.

Затем она закрыла дверь и побежала по коридору к себе. Когда она вошла, Аннет вешала в гардероб ее платье.

– Анри скажет нам, когда ближайший рейс в Лозанну, – сказала она. – Пожалуйста, уложите только несколько вещей из тех, что могут мне понадобиться.

– Плохие новости, мадемуазель? – спросила Аннет сочувственно.

– Да, маме стало плохо, – кратко ответила Вайра.

Она чувствовала, что не может говорить об этом даже с кем-то, сочувствующим ей, как Аннет. Она еще не осознала в полной мере смысл слов доктора.

Вайра ощущала лишь невыразимую тяжесть на сердце, почти что физическую боль при мысли, что может ожидать ее в Лозанне.

Ничто не имело значения, кроме того, что ее маме стало хуже. Пьер, Йен, все, кого она когда-либо знала, превратились для нее в тени.

Действуя как автомат, она надела платье, выбранное для нее Аннет. В дверь постучали, и она бросилась открывать.

– Есть рейс в восемь часов, мадемуазель, – сказал Анри. – Вам повезло, одно место оказалось свободным. Я его забронировал.

– Спасибо, Анри, огромное спасибо! – воскликнула Вайра. – Мне понадобится такси. Вы могли бы его заказать?

Анри кивнул и взглянул на часы.

– Вам надо выехать около семи, – сказал он. – У вас остается четверть часа, чтобы позавтракать, пока Аннет уложит ваши вещи.

Есть Вайре не хотелось, но, чтобы не обидеть Анри, она заставила себя выпить полчашки кофе и откусила кусочек свежей булочки.

Вскоре Вайра с облегчением услышала, что такси уже ждет ее.

– Пожалуйста, скажите мадам и мсье Дюфло, что я очень сожалею, что мне пришлось так спешно уехать, – сказала она Аннет. – Объясните, что моя мать очень больна, и поблагодарите их от меня за любезный прием.

– Вы вернетесь, мадемуазель? – спросила Аннет. – А если нет, что мне делать с вашими вещами?

– Уложите все и отдайте мистеру Блейквеллу.

– Да, да, конечно.

Повинуясь внезапному импульсу, Вайра наклонилась и поцеловала Аннет в щеку.

– Благодарю вас за вашу доброту, Аннет, – сказала она. – И так как вы были очень добры ко мне, хотите взять себе платье, что было на мне вчера вечером? Может быть, вы надели бы его когда-нибудь на бал.

Это был чисто импульсивный и довольно странный жест с ее стороны, но лицо Аннет расцвело от удовольствия.

– Вы это и вправду, мадемуазель? – спросила она. – Это платье – самое красивое, какое я когда-либо видела. Я к нему пришью рукава, чуть-чуть прикрою декольте, и тогда я могу в нем выйти замуж. Это будет самое красивое свадебное платье, о каком могла бы только мечтать любая девушка в нашей деревне. Да они такого никогда и не видели.

– Тогда оно ваше, Аннет.

В голове у нее промелькнула мысль, что бы сказал по этому поводу сэр Эдвард. Вайра знала, что все туалеты от мистера Майлса нужно будет вернуть по возвращении в Лондон.

Ну и что, будь что будет! Пусть это платье останется в Лионе. Она сама просто не могла видеть его!

Всхлипнув, она отвернулась от Аннет и поспешно спустилась по лестнице. Анри шел за ней с ее чемоданом.

Такси ожидало у двери. Вайра села в машину.

«Где же мог быть Йен, – подумала она, – и что он скажет, узнав, что я уехала».

– А какое это имеет значение, что он скажет? – сказала она вслух.

Он будет рад от нее избавиться. На самом деле, после того, что произошло прошлой ночью, ей было бы трудно встретиться с ним снова и притворяться в присутствии семейства Дюфло, что между ними все прекрасно.

По дороге и в аэропорту, когда она брала свой билет, когда стояла в очереди на посадку, она думала только о матери.

Почти все свои деньги она потратила на билет, у нее осталось совсем немного. Уже заняв свое место в самолете, она вдруг остро ощутила свое одиночество и вспомнила, как она сжимала в руке пальцы Йена при взлете.

Тогда впервые, подумала она, он был добр к ней, впервые он смотрел на нее без раздражения и неприязни.