Решительный барон - Салли Маккензи Страница 28

Она ничего не увидела и не услышала — такой шум поднял Гермес.

— Тише ты, дурацкая собака!

Кейт затаила дыхание и прислушалась. До нее донесся приглушенный мужской смех. Откуда? Из-под дерева? Тени слишком густые, ничего не разглядишь.

— Алекс? — почти шепотом окликнула она.

— Привет, Кейт.

— Алекс! — Она привалилась к подоконнику с чувством величайшего облегчения. — Простите, что я…

— Ш-ш-ш! — Снова негромкий смех. — Можно мне подняться? Поговорить мы можем… потом.

Кейт вздрогнула, когда он сделал паузу перед последним словом. Да, они поговорят — и все прочее.

— Да, поднимайтесь. Вы сможете влезть на дерево?

— Конечно.

Какое может быть «конечно» для сорокапятилетнего мужчины, даже такого физически крепкого на вид, как Алекс, если речь идет о том, чтобы взобраться высоко на дерево, а потом еще перешагнуть с дерева на подоконник ее спальни… Однако Кейт прикусила язык и лишь молилась про себя, наблюдая, как он сбрасывает сюртук и жилет и начинает карабкаться по корявым ветвям. Она взяла Гермеса на руки и отступила в сторону, когда Алекс добрался до окна.

— Осторожнее…

Он улыбнулся ей со своего насеста на крепком и толстом суку. По крайней мере она надеялась, что сук действительно крепкий. Скорее бы Алекс оказался в комнате — не дай Бог увидеть, как он сверзится на землю!

Господи, неужели он собирается рассуждать о садоводстве, сидя на этом проклятом дереве?

— Ради всего святого, Алекс, забирайтесь поскорее в комнату, пока не упали и не разбились насмерть!

— Хорошо, раз уж вы так любезно просите.

Он ухватился обеими руками за толстый сук у себя над головой и ловким движением перекинул ноги через подоконник. Буквально через минуту он уже стоял на полу, широким жестом раскинув руки в стороны.

— Вот и я, целый и невредимый! — воскликнул Алекс.

— Слава Богу!

Кейт шагнула к нему — и замерла на месте.

Алекс такой большой. Одно дело мысленно представлять себе Алекса, мечтать о его появлении здесь, и совершенно другое — увидеть перед собой во плоти в собственной спальне.

В своей постели?.. Боже милостивый!

— В-вы не хотите ч-чаю? — запинаясь, спросила Кейт, отступая к столу.

Оксбери было сорок семь лет, когда они поженились, всего на два года больше, чем Алексу теперь, но он выглядел таким старым… Правда, ей самой было тогда всего семнадцать. Но дело не в этом, точнее, не совсем в этом. Оксбери был… как бы сказать, не просто худощавый, а тощий, ростом всего на несколько дюймов выше Кейт, плечи узкие и немного опущенные, руки и ноги длинные и тонкие. При этом он носил корсет и накладные икры, использовал и разные портновские хитрости, чтобы придать себе более внушительный вид. Кейт была ошарашена, когда он явился к ней в их первую брачную ночь. Он выглядел как скелет, облаченный в ночную сорочку.

Она была бы удивлена, если бы оказалось, что Алекс тоже пользуется накладками для солидности, но это выяснится нынче ночью…

Милосердные небеса, если он и в самом деле… если они в самом деле…

— Г-грейс и я, мы обе выпили только что по чашке чаю с п-перечной мятой. Это успок-каивает. И печенье осталось. У Грейс не было аппетита, да и у меня тоже.

Не было особое нужды объяснять, почему у нее нет аппетита.

— Это имбирное печенье, Гермес обожает его; правда, Гермес?

Она обратила взгляд на обоих представителей мужского пола. И Гермес, и Алекс уставились на нее с таким выражением, словно считали, что она окончательно спятила.

— Я пришел не ради чая, Кейт.

Голос у Алекса был глубокий и теплый, но в нем прозвучал и некий вопрос, на который Кейт была не совсем готова ответить.

Почему бы ему не схватить ее в охапку, не уложить на постель и не заняться тем, чем он, конечно же, не один раз занимался в постелях? Исключая сон, разумеется.

— Н-нет, конечно, чаю вы не хотите. Боюсь, я не сообразила… но у меня нет бренди или…

Он подошел к ней, взял за руки, которые у нее нервически трепыхались, словно крылышки у захмелевшего воробья. Пожатие Алекса было сильным, теплым и до странности успокаивающим, внушающим доверие. Кейт глубоко вздохнула и, запрокинув голову, посмотрела ему в лицо.

— Кейт, вы хотите, чтобы я ушел?

Что и говорить, он попал в точку.

— Я уйду, если вы этого хотите.

Взгляд Алекса был испытующим. Она не могла это вынести и отвернулась. Гермес тем временем расположился на своей постельке в углу комнаты. Он явно доверял Алексу.

Немного загрубелый палец коснулся подбородка Кейт, вынудив ее снова встретить взгляд Алекса.

— Черный ход был заперт, Кейт. Вы хотели дать мне понять, чтобы я ушел? — Он сдвинул брови, и Кейт почувствовала, что он немного отстранился от неё. — Простите меня, я…

Обеими руками Кейт забрала в ладони мягкую ткань его батистовой сорочки.

— Нет! — Кейт понадобился весь запас храбрости, чтобы произнести это слово. — Я… я хочу, чтобы вы остались. Прошу вас. Не уходите.

Он взял ее лицо в ладони.

— Вы уверены?

– Да.

Кейт нервничала — ужасно, по-настоящему, — но была в то же время уверена, твердо уверена, что хочет, чтобы он остался.

Алекс наблюдал за ней с высоты своего роста. Она ничуть не походила на женщину, у которой вошло в обычай заманивать мужчин к себе в постель. Кейт казалась сильно возбужденной. Она боялась… его? Нет, ей незачем его бояться. Он никогда не причинит ей боль. Он не поцеловал ее, но привлек ближе, приобняв. И почти в ту же секунду почувствовал, как ее руки обхватили его за талию.

Какая же она маленькая и хрупкая…

— Вы страдаете, утратив Оксбери, Кейт?

Откуда, черти бы его побрали, пришла ему в голову эта мысль? Что он, совсем идиот? Он вовсе не собирался заводить разговор о ее покойном муже.

Руки Кейт крепче сомкнулись вокруг его талии.

— Да. — Проклятие, что это за всхлип он услышал? — Да-а, я горюю о нем.

Ад и все его дьяволы, как неожиданно она разрыдалась! Плечи Кейт вздрагивали; рубашка на груди у Алекса намокла от ее слез. Он чувствовал, что Кейт задыхается от рыданий.

— Ш-ш. — Он положил руку ей на затылок и стал перебирать локоны. — Успокойтесь, любовь моя.

Он знал все о тяжелых утратах, о тех провалах в жизни, которые так велики, что кажутся бездонными, готовыми поглотить тебя навсегда. Когда родители умерли…

Черт, да у него самого глаза на мокром месте. Должно быть, соринка в глаз попала, когда он взбирался на дерево через путаницу корявых ветвей. А тут еще комок застрял в горле. Алекс поспешил его проглотить.