Просто была зима... - Алиса Лунина Страница 27

– По какому праву? – возмутилась Оля. – Я тебя знать не знаю! Сейчас полицию вызову!

Светловолосый незнакомец перестал улыбаться:

– Ладно, Таня, хватит комедию ломать! Актриса из тебя никудышная!

Ольга разинула рот:

– Что-о-о? Это из меня актриса никудышная?!

Незнакомец достал из шкафа вазу и поставил в нее розы. Потом сел за стол, открыл бутылку вина и наполнил бокал. Он вел себя так, будто находился у себя дома.

До Ольги постепенно стало доходить, кто перед ней.

– А, – протянула она, – ты, стало быть, Саша?

Саша покачал головой:

– Очень смешно. А ты, стало быть, Таня… Ну будем знакомы?! Выпьем за знакомство?

Ольга усмехнулась:

– А чего пришел-то, Саша? Мы вроде как расстались?!

Саша пожал плечами:

– Мы с тобой сто раз расставались, а потом опять сходились!

– Вот этого я и боюсь! – фыркнула Ольга. – Так, может, собрать всю волю в кулак и окончательно разбежаться – на свободу, в разные стороны? Ты же любишь свободу, Саша? И потом ты у нас творческая личность, человек с глубоким внутренним миром, метаниями, поисками? Вот и метайся! В одиночестве! Одиночество вообще идеальное состояние для творческого человека, точно говорю!

Саша нахмурился:

– Мне что-то не нравится твой тон! Иронизируешь, грубишь! Литвинова, а ты изменилась… Кстати, похудела.

– Ну так недоедаю, с ума схожу после нашего разрыва! – съязвила Ольга. Она чувствовала, что начинает закипать. Все, что она поняла об этом Саше Баранове из разговора с сестрой, так это то, что тот вдоволь помотал Татьяне нервы, а теперь оказалось, что он намерен заниматься этим и дальше.

– Зачем ты пришел? Мало девушке голову морочил? Десяти лет недостаточно? Еще решил помурыжить?

Саша встал из-за стола, подошел к Ольге и сделал попытку ее обнять. Оля отшатнулась, но Саша успел поймать ее за край полотенца и притянул к себе.

– Таня, я был не прав, признаю, сейчас все решим! – зашептал молодой человек, стягивая с Ольги полотенце.

– Пусти меня! Да как ты смеешь! – взвизгнула Ольга, пытаясь ударить Сашу ногой. – Да я бы с таким, как ты, никогда бы не стала, слышишь, никогда?!

– Никогда бы не стала? – разозлился Саша. – Да что ты ломаешься? – Он прижал голую Ольгу к стене и попытался поцеловать, приговаривая: – Что вообще на тебя нашло?

Испуганная, Ольга тщетно пыталась отпихнуть Сашу Баранова, в конце концов от отчаяния она схватила стоящую на столе вазу с цветами и двинула ею настойчивого кавалера по голове. Он как-то сразу обмяк и плавно осел на пол: глаза стеклянные, за ухом роза, как у танцора аргентинского танго.

– Эй, ты живой? – обмерла Ольга.

Саша лежал на полу, не подавая признаков жизни. Оля коснулась рукой его головы и закричала – на пальцах осталась кровь.

«Все, это конец, я убила человека!» – Ольга заметалась по комнате, потом завернулась в полотенце и, как была – в этом самом полотенце, выскочила на площадку и затарабанила в дверь Веры Васильевны.

Когда старушка открыла дверь, Ольга, под веселый лай Дружка, выпалила:

– Вера Васильевна, я там человека убила!

Глуховатая Вера Васильевна, доброжелательно улыбаясь, сказала:

– Это ничего, Танечка, это бывает!

* * *

Татьяна сидела в кофейне на Арбате и ждала Семена Ковальчука, который опаздывал уже минут на двадцать. Вчера она позвонила автору сценария «Просто была зима» и предложила встретиться. Татьяна и сама не знала, зачем нужна эта встреча, но чувствовала, что должна поговорить с Семеном, сказать ему, что его сценарий ей очень понравился.

И вот в кафе вошел парень лет двадцати семи, насупленный, скромно одетый.

– Это вы мне звонили? – спросил он, подходя к столику.

Семен Ковальчук был невысокий, худой и очень-очень талантливый. Взглянув на него, Татьяна только укрепилась в своем мнении: талант, гений. Потому что Семен и вел себя не как простой обыватель, а как человек «не от мира сего». Он был ершистым, смурным, погруженным в свои мысли; наверное, многие назвали бы его малоприятным типом. Он с ходу зачем-то сказал Татьяне, что никакого сценария он ей не посылал: «Что мне делать нечего, популярным артисткам письма писать? На деревню дедушке?!» После чего уточнил, что распечатки сценария рассылала по кинокомпаниям одна его знакомая, которой втемяшилось в голову, что сценаристу непременно нужно помогать в продвижении. «А я не очень-то и нуждаюсь в каком-то там продвижении!» – с некоторым мальчишеским вызовом заявил Семен.

Татьяна застыла, она не так представляла себе эту встречу. Однако природная вежливость не позволяла ей ни выказать свое недоумение, ни тем более встать и уйти. К тому же от того, что Семен оказался не таким, каким она себе его представляла, его сценарий не стал хуже. Сценарий оставался тем же – многогранным, интересным, глубоким. И Татьяна, решив не обращать внимания на нелюбезность Ковальчука, честно сказала ему, что его история удивила ее и что она хочет увидеть фильм по этому сценарию. Ну как есть, так и сказала. Семен только плечами пожал. Вообще собеседник из Ковальчука оказался никудышный – большей частью он молчал и недоверчиво смотрел на Татьяну. Так что говорить, главным образом, пришлось ей: «Вот удивительно, Семен, но мне кажется, что ваша история в каком-то смысле обо мне. Все, о чем вы говорите, так близко, так рядом с моей жизнью…»

…Терпкий вкус кофе, снег за окнами. Еще кофе и снега, и что-то в Семене стало приоткрываться, теплеть. Он рассказал Татьяне, что родом с Урала и что в Москву приехал два года назад за тем, чтобы поступить на курсы сценаристов и перевернуть мир силой своего таланта. Но по прошествии двух лет, окончив курсы, понял, что мир – сооружение прочное, так просто его не перевернешь. Вот он и так пытался и этак, а мир – ничего – стоит себе прочно. Последний год Семен работал грузчиком на «Москва – Сортировочная», а по ночам писал сценарий, который, как потом выяснилось, оказался никому не нужен. Парень признался, что чертовски устал от сортировочной, отсутствия каких-бы то ни было перспектив и общей жизненной неустроенности. Ни надежд, ни желания переворачивать мир (пусть себе стоит!) у него уже нет. На днях он принял решение вернуться на Урал и устроиться в родном городе плавильщиком на металлургический завод, где всю жизнь проработал его отец.

– Так что я в Москве до конца декабря. Тридцать первого уезжаю домой, на Урал! Вот такое кино! – усмехнулся Семен, подытожив свой рассказ.

Татьяна загорячилась:

– Подождите, как уезжаете?!

– Поездом, – пожал плечами Семен.

– Но вы же сами, устами вашего героя, говорите о том, что нельзя предавать мечту?

– Ну… – неуверенно протянул Ковальчук.

– Так правильно говорите – нельзя предавать!