Страсть и судьба - Юджиния Райли Страница 27

Тогда он притянул ее к себе и поцеловал. В последние дни его поцелуи изменились. Он становился более страстным, более требовательным. Вот и теперь он прижал ее к себе, а его губы властно завладели ее губами. Сара застонала, отдаваясь поцелую. Она дрожала, ее женская сердцевина ныла от желания. Сердце ее бешено билось. Она прижалась к Дэмьену, возвращая ему поцелуй с такой же страстью. Никогда еще никто не вызывал в ней таких чувств. А она думала, что просто не способна на это. И теперь жаждала слиться с ним физически так же тесно, как они слились духовно.

Спустя минуту они отпрянули друг от друга, чтобы перевести дыхание, и Дэмьен улыбнулся.

— Мне нравится, когда волосы у вас распущены, — прошептал он, вытаскивая шпильки из ее прически. Когда густые светлые волосы рассыпались по плечам, он пробежал пальцами по шелковистым локонам и тихо сказал: — Моя прекрасная Сара.

— Дэмьен! — тоже шепотом сказала она, дрожа от желания, от страха перед будущим, от страха потерять его. — Целуй меня, пока я не задохнусь.

Он поцеловал с такой силой и страстью, что, когда они, наконец, отпустили друг друга, на губах у них была кровь.

На следующее утро Сара ходила по салону взад-вперед, как зверь в клетке. Поскольку было холодновато, она оделась в длинное шерстяное платье и накинула светлую шаль. Каблуки ее высоких ботинок постукивали по натертому полу.

Вчера Дэмьен попросил ее пойти с ним на могилу. Он переступил через границы своей боли и протянул к ней руку. И она солгала ему, сказав, что сначала должна закончить картину.

Как же могла она отказать ему? Он стал супругом ее души. Ей придется найти способ выйти из дома. Может быть, тогда он поделится с ней своим горем. И, может быть, полюбит ее так же глубоко, как она любит его.

И все же она так боится внешнего мира! Там с ней непременно что-нибудь случится! И, конечно, она никогда не сможет объяснить этот страх Дэмьену, не рассказав ему, откуда она, а если она расскажет, он наверняка решит, что она сумасшедшая. И, может быть, от этого разрушатся чары, а эта мысль страшит ее не меньше, чём мысль выйти из безопасного дома.

Но убегать и дальше от своего страха она не может, иначе она причинит боль Дэмьену. Ей нужно выяснить, что это за странная невидимая преграда. Ей нужно пройти через входную дверь. Ей нужно сделать это одной, без Дэмьена. Нельзя рисковать у него на глазах.

Сара подождала немного, собираясь с силами, вышла из салона и медленно спустилась вниз. Нижний коридор был залит солнцем, светлые пятна лежали на дорожках, превращая их в лоскутные покрывала. Вокруг — никого, слава Богу.

Медленно подошла она к входной двери. Она почувствовала, что входит в вибрирующее пространство, но не остановилась.

Открывая дверь, она ощутила, что невидимые частицы бомбардируют ее с такой силой, как толчки в невидимой толпе. Какое-то поле толкало ее назад, угрожало ей, но его нужно преодолеть — ради Дэмьена. «Помоги мне», — повторяла она безмолвную молитву.

Сара с трудом преодолела дверной проем. Голова у нее закружилась, словно ее внезапно грубо встряхнули. Она оказалась внутри поля, ее завертело, а частицы энергии бомбардировали ее с такой силой, что она едва держалась на ногах. Вокруг мелькали цветные пятна, вселенная словно разверзлась у нее под ногами. Ей послышался чей-то крик, но она не поняла, она это кричит или кто-то еще.

А дальше она увидела, что стоит, прислонившись к тонкой колонне. Энергетическое поле исчезло, но голова все еще кружилась. Сара заморгала, чтобы прочистить глаза.

Первое, что она увидела, — что колонна серая и ветхая.

— О Боже! — закричала она, в ужасе глядя на серый заброшенный дом, который она покинула десять дней тому назад. — Этого не может быть! Этого просто не может быть!

Как безумная, бросилась она назад в дом. Там была только пустота и разруха; исчезла и вся обстановка, и люди.

— Нет! — кричала она в отчаянии и металась по комнатам. — Нет! Дэмьен! Умоляю!

Снова и снова пробегала она по комнатам, зовя Дэмьена надорванным голосом, ища каких-либо следов, каких-либо ключей от той жизни, которой она жила еще несколько мгновений назад. Ничего — кроме старинного платья, которое по-прежнему надето на ней.

Она села у входа в дом, на галерее, по лицу ее потекли слезы, она смотрела на лее перед домом, на том месте, где должно быть вспаханное поле.

— Дэмьен, — рыдала она, стуча кулаками по серым дверным косякам, — что случилось? Где ты? Я ничего не понимаю. Но мне так жаль… О как мне жаль!

Она вернулась в XX век. Дэмьен и все, что было для нее таким важным, исчезло.