Страсть и скандал - Элизабет Эссекс Страница 27

Безопасность — ненадежная и относительная вещь. Еще один вид роскоши, которая ей не по карману. Если она хочет обеспечить безопасность детям виконтессы, ей нельзя тут оставаться. В противном случае она сама впустит опасность в дом. А желает пережить нынешнее испытание и ускользнуть от решительно настроенных преследователей, включая мистера Томаса Джеллико, тогда пусть весьма реальный страх вынудит ее покинуть относительно безопасные стены Уимбурна. Тихо. Украдкой.

Правда, однако, заключалась в том, что храбрости в ней не было ни капельки. Она была очень, очень напугана. Будь в ней хоть чуть-чуть храбрости и отваги, она бы ни за что не покинула Индию — да и Шотландию тоже. Лицом к лицу встретилась бы и с собственными страхами, и с теми, кто ее обвинял. Но она этого не сделала. И страх рос в ней, пока под гнетом его непомерной тяжести не застонала ее душа. Это была та боль, про которую она не забывала ни на минуту.

Катриона очень, очень боялась, что достопочтенный Томас Джеллико схватит ее и увезет обратно в Индию. Где ее ждет суд за преступление, которого она не совершала. Умереть в глазах общества, понести позор и унижение — именно так было с ее отцом.

Она очень боялась вооруженного человека, который разгуливал за стенами имения, и той злобы, которую он вынашивал против нее.

У нее не было времени на то, чтобы попытаться объяснить леди Джеффри, как запутались ее обстоятельства и как несправедливы обвинения против нее. Не станет она испытывать терпение своей хозяйки. Вдруг та решит немедленно препоручить Катриону своему деверю, как только узнает, в чем ее обвиняют — в убийстве!

— Миледи, я должна идти.

— Идти куда? — Томасу Джеллико пришлось пригнуть голову, чтобы пройти под косяком двери в гостиную детского крыла. — Бегство вам не поможет, мисс Анна Кейтс.

Катриона не знала, зачем он назвал ее вымышленным именем. То ли в попытке напомнить самому себе, кем она притворяется, то ли ей напомнить, что он держит в своем кулаке и ее тайны, и ее судьбу.

Но не Катриона, а жена родного брата Томаса, Кассандра, виконтесса Джеффри, ощетинилась колючками точно сердитый еж при его появлении в дверях.

— Понимаю, что учтивость велит мне приветствовать твое возвращение домой, Томас. Но я делаю это исключительно из вежливости.

Леди удивила Катриону. Возможно, благодарность, как и кровь, не водица. Тон хозяйки был самым суровым. Виконтесса даже встала с кресла, чтобы встретить деверя, как будто могла помешать ему подойти к мисс Кейтс ближе.

Смехотворная мысль. Как будто ее светлость до сих пор полагала, что он еще школьник, каким был, когда она видела его в последний раз. Но Томас Джеллико превратился в огромного мужчину в расцвете сил. Высокий, тренированный, закаленный опытом, как лезвие топора. А виконтессу можно сравнить с чашечкой тонкого китайского фарфора. Ни широким юбкам на пышной подкладке, ни объемным рукавам темно-синего шелкового платья не придать было ее фигурке значительности — все равно она казалась нарядной, изысканной куколкой по сравнению с могучим дикарем, этим Томасом Джеллико.

Однако леди Джеффри, как ни удивительно, действительно сумела встать у него на пути. Может быть, это сила ее характера заставила мистера Джеллико отступить. Он снова встал в дверях, словно огромный бык, которого загнала в угол маленькая стройная колли. Леди Джеффри казалась безобидной. Но она умела показать зубы!

Бедняге пришлось хмуро взирать в лицо невестки, возвышаясь над ней точно гора.

— Ты же не думаешь, надеюсь, что я собираюсь ее ударить? Сожалею, что грубо держался с ней на лужайке в саду, но уверяю, что не причиню мисс Кейтс никакого вреда. Все, что я сегодня сделал, так это для того, чтобы ее защитить. Скажи ей, Ка… — Он вовремя осекся. — Кассандра, даже мисс Кейтс скажет тебе, что я всегда защищал ее. В Индии я даже зашел так далеко, что нажил врагов, ради того, чтобы ее защищать.

Леди Джеффри обратила на Катриону взгляд своих ясных лавандовых глаз.

— Это правда?

Катриона ухватилась за подлокотник кресла — комната кружилась у нее перед глазами. Она, кажется, не могла найти равновесия. Вид этого мужчины заставлял ее ноги подгибаться.

— Да, — признала она наконец. Это была правда, которая не вызывала сомнений. Она забыла. Он завел врагов — ради нее. Спасал ее раз за разом, с того самого первого вечера.

Он сделался врагом лейтенанту Беркстеду, и ей не пришлось трудиться над этой задачей в одиночку. Вот что они делили на двоих — вражду к светловолосому парню в военном мундире. Это сближало их, как и любовь к лошадям. Как и превосходная кобыла. Воспоминания об ужасной суматохе последних часов в Сахаранпуре заставили ее забыть, как много этот человек для нее сделал!

Что он сказал ей в ту первую ночь в доме полковника Бальфура, чтобы ее приободрить? «Я рад, что лейтенант сахиб тебя разочаровал. Ты достойна гораздо, гораздо лучшего мужчины. Того, кто оценит твои чудесные качества». Но затем его серьезность исчезла и в тоне вновь появилось легкомысленное очарование.

— Теперь, когда у нас есть достойная компаньонка в лице бегумы и ее дам, мы можем побеседовать о вещах куда более приятных и интересных, нежели лейтенант, который не стоит даже нашего вздоха. Давайте поговорим о кобыле.

Катриона с огромной охотой поговорила бы о прекрасном животном, благодаря которому и познакомилась с Танвиром Сингхом.

— Я садилась на нее только однажды, ненадолго, не выезжая из резиденции, потому что у меня еще нет седла. Но мой дядя, лорд Саммерс, был так добр, что настоял, чтобы с меня сняли мерки для собственного дамского седла, и его доставили в резиденцию как раз сегодня после обеда. И все же я опасаюсь, что нам не позволят уехать далеко.

Она была весьма польщена, да и смущена немного, видя дядину щедрость, но главным образом, все же польщена. У тетиного мужа доброе сердце, пусть даже он несколько слеп в отношении того, чего он вовсе предпочел бы не знать.

Но Танвир Сингх услышал именно то, что ей и хотелось, чтобы он услышал.

— Я также хочу предложить свои услуги, если желаешь, чтобы тебя кто-нибудь сопровождал во время прогулки верхом. Признаюсь, что не нахожу себе покоя, — я должен убедиться, что ты опытная наездница и что моя кобыла не сумеет испытать на тебе какой-нибудь неприятный фокус. Не могу допустить, чтобы люди говорили, будто Танвир Сингх продает его превосходительству лорду Саммерсу негодных, слишком норовистых лошадей.

— О да, пожалуйста! Мне бы очень этого хотелось. — Катриона была слишком обрадована, чтобы задержаться и прислушаться к той сумятице чувств, что трепетали в ее душе. Вот и бросилась сломя голову навстречу наваждению. — Я хотела по утрам брать за город моих кузенов и кузин — у них есть пони, — но сомневалась, стоит ли вывозить их за пределы гарнизона: ведь я еще плохо знаю местность.

— С превеликим удовольствием сопровождал бы вас.

Восторг согрел ее изнутри, без следа прогнав знобящий холодок теткиного обмана. Она совершенно не боялась, что не сумеет справиться с кобылой, но ухватилась за этот предлог, чтобы провести побольше времени с очаровательным пенджабским разбойником, ее принцем среди джентльменов, ее другом.