Зачет по любви - Анастасия Градцева Страница 27

Еще можно рассказать про то, как перед приходом клининговой службы я весь вечер драила дом, как ненормальная, чтобы они не посчитали меня неряхой, а Макс пришел с работы и офигел, а потом долго пытался убедить меня, что я занимаюсь ерундой.

Хотя нет, это все какое-то слишком личное получается. Этим я не готова делиться ни с кем.

– Да все у нас хорошо, – пожала плечами я и беспечно улыбнулась Кате. – Ходим на работу, живем, привыкаем друг к другу. Воспитываем крысу.

– Крысу?!

– Ага. Представь: мы в прошлую среду пришли с работы, а в дорогущем кожаном кресле огромная дыра. Обивка вокруг клочьями, а внутри сухарики утрамбованы. Это Элька сделала себе нычку, пока нас не было дома. Научилась открывать клетку, мелкая скотина! Макс так орал, так орал.

– Могу себе представить, – вздрогнула Катя.

– Слушай дальше! А перед сном, пока я мыла клетку и выпустила Эльку побегать, он случайно наступил на нее и отдавил ей лапку. И вот она так жалобно плакала, что Макс перепугался, тут же вызвал на дом какую-то ветеринарную службу, они приехали, нашей крысе рентген сделали и прописали покой и витамины. И вот Макс, представь себе, лично давал Эльке эти витамины и кормил ее с ложки детским фруктовым пюре. А она громко жаловалась и ходила с подогнутой лапкой. И вот Макс через пару дней подходит к ее клетке, а Эля резко поджимает лапку, причём не ту! Макс с серьезным лицом говорит ей: «Лапу не ту показываешь». И эта хитрая морда молниеносно меняет лапу и продолжает хромать. Мы так ржали, ты представить себе не можешь!

– Не могу, – честно призналась Катя. – Ты, прости меня, я очень за вас рада, но не могу представить, как вы живете вместе. Макс же ни с кем и никогда! Он даже ночевать к себе баб не водил! Лика, почему вдруг ты? Ты не беременна от него, случайно?

– Нет, – возмущенно возразила я. – Мы предохраняемся!

– А с сыном он тебя уже познакомил?

– Я сама с ним познакомилась, – неохотно ответила я, не желая вдаваться в подробности. Судя по тому, что Макс хмурился и замолкал во время моих расспросов об Илье, с сыном он так и не помирился. И я чувствовала себя от этого ужасно.

– А про жену свою Макс тебе рассказывал? – осторожно и с явным сочувствием спросила Катя. – Ну что любил ее и что она умерла.

– Да, я все про нее знаю. Но это же давно было, – принужденно улыбнулась я. – Разве это важно сейчас?

Сука, Катя со своим любопытством раз за разом попадала в мои болевые точки, и я уже пожалела, что мы начали этот разговор.

– А какие у вас планы? – не успокаивалась она. – Ну на дальнейшую жизнь?

– Никаких планов, – с фальшивой веселостью объявила я. – Просто жить и радоваться! Ладно, Кать, ты прости, мне бежать надо. Я к Максу обещала зайти – договор показать.

И, схватив со стола какие-то бумажки, я торопливо выскочила за дверь. И кстати, хоть и не по работе, но поговорить мне с Максом действительно было надо.

– Привет господину продюсеру! – Я бесцеремонно заглянула к нему в кабинет.

– Привет, – Макс отвлёкся от распечатанного сценария и улыбнулся. Тепло, интимно, по-особому. Как улыбался только мне. – Ты чего такая взбудораженная?

– Да там Катя мне гестапо устроила, – отмахнулась я. – Допрос с пристрастием. Слушай, а можно я на пятницу отпрошусь? Кому мне надо написать заявление или что там пишут?

– А зачем тебе? – не понял Макс. – К отцу хочешь съездить? Так давай я тебя в субботу сам отвезу.

– Нет, не к папе. Просто в пятницу у меня будет лекция по безопасности и тренировочные прыжки в зале, – объяснила я. – А в субботу уже сам прыжок с парашютом. Я еще в феврале записывалась к ним, а в понедельник вот все оплатила. Да я же говорила тебе! Ты не слушал меня что ли?

Судя по тяжелому молчанию и сдвинувшимся бровям, Макс меня и правда тогда не слушал.

– Прыжок? – нехорошо уточнил он. – С парашютом?

– Ну да.

– Забудь, – отрезал он и отвернулся. – Ты никуда не поедешь и прыгать не будешь.

– С чего бы это? – прищурилась я, чувствуя, как в груди начинает клокотать злость.

– Потому что я так сказал.

– Забавно, и с каких это пор ты указываешь мне, что я могу, а что не могу делать?

– С тех пор, как отвечаю за тебя.

– Знаешь что, – разозлилась я, – отвечать за меня имел право только мой папа, и то пока мне восемнадцать не исполнилось. А теперь я взрослый человек, и сама решаю, что и как мне делать. Не нравится? Окей! Мы с Элькой сегодня же уедем.

И, не дожидаясь от Макса ответа, я хлопнула дверью и помчалась обратно в кабинет. Кати там, слава всем богам, не было, и я, схватив куртку и рюкзак, выбежала в коридор. Там меня и поймал Макс.

– Куда собралась? – вежливо осведомился он, крепко держа за локоть.

– Пусти! Я погулять хочу!

– У тебя рабочий день вообще-то.

– И что? Может, мне плохо и надо воздухом подышать!

– Хорошая идея, – согласился он и повел меня к выходу. – Я с тобой.

Я гневно уставилась на Макса, безуспешно попытавшись выдернуть руку из его пальцев:

– И что ты хочешь от меня?

– Для начала поговорить, а там видно будет.

Мы вышли на улицу и, не сговариваясь, пошли к маленькому парку, который у нас был буквально через дорогу.

– Ну почему нельзя, а? – не выдержала я, хотя планировала молчать до победного. – Что такого в прыжках с парашютом?

– Парашют может не раскрыться, тебя может отнести ветром на линии электропередач, ты можешь неудачно приземлиться и сломать ногу… Продолжать?

– Да какой там процент этих несчастных случаев?! – вскипела я. – Два или три максимум. Больше шансов, что нас сейчас машина собьет или мне кирпич на голову упадет. Вообще не понимаю, чего ты так завелся.

Макс тяжело вздохнул и вдруг остановился. Развернул меня к себе и взял за плечи, внимательно вглядываясь в лицо.

– Лика, ты серьезно не понимаешь? – негромко спросил он. – Вот прям совсем-совсем?

– Да понимаю я, что ты за меня боишься, – огрызнулась я, стараясь не смотреть в его золотисто-карие глаза, злые и печальные одновременно.

– Дурочка ты. Я за себя боюсь, – спокойно и совершенно буднично сказал Макс. – Второй раз я не смогу. Не справлюсь. И если перед раком в терминальной стадии я был абсолютно бессилен, то здесь повлиять могу. Так что с парашютом ты прыгать не будешь, и это мое последнее слово.

– Знаешь что, засунь себе эти запреты куда подальше! – выкрикнула я. – Я тебе не ребенок! Я, может, всю жизнь мечтала с парашютом прыгнуть! Все, отпусти меня!

Я начала яростно вырываться, он меня держал, и в тот момент, когда я уже всерьёз раздумывала укусить его за руку или громко позвать на помощь, Макс вдруг меня отпустил, а потом снова схватил и обнял, крепко-крепко прижав к себе.