Реванш - Ли Уилкинсон Страница 27

Радуясь, что не опозорит Эндрю, она спустилась вниз.

Как только такси подъехало к «Морро Маренго», она сразу увидела Эндрю, ожидавшего ее под золотисто-зеленым навесом. Он заплатил водителю, после чего открыл дверцу и помог ей выйти.

Продолжая держать ее за руку, Эндрю оглядел стройную фигуру невесты с головы до ног, прежде чем поднести ее руку к своим губам.

– Ты выглядишь совершенно сногсшибательно… А я даже переодеться не успел.

Отлично сидящий на нем серый костюм, надетый еще утром, был достаточно элегантен, чтобы подходить для любых, даже самых официальных встреч. Положив руку ей на талию, он повел ее через тротуар и вниз по ступенькам в подземный ресторан.

– Прости, что тебе пришлось ехать одной, – сказал он. – Но я сам едва успел. Как прошел день?

– Очень удачно. А у тебя?

– Менее удачно, – суховато ответил он.

Она почему-то вдруг вспомнила вчерашний телефонный разговор и знакомый голос, с ходу объявивший о какой-то ошибке, но, увидев поджидавшего их в вестибюле отца, начисто об этом забыла.

Петер Грант, высокий худощавый мужчина с пробивающейся сединой и очаровательной улыбкой, двинулся им навстречу.

Вечерний пиджак сидел на нем безукоризненно. Бэл с удовольствием отметила, что он себя чувствует как дома в этой элегантной обстановке. Поцеловав его в щеку, она представила их друг другу.

Мужчины пожали друг другу руки.

– Простите, что меня не было, когда вы приехали, – чопорно извинился Эндрю.

– Ничего страшного, – заверил его таким же тоном Петер.

– Надеюсь, вы не очень долго ждали?

– Не больше минуты.

– Появилось неотложное дело, и я даже переодеться не успел.

– Неудачный день, судя по всему, – вежливо посочувствовал отец.

– Как насчет аперитива в баре? – предложил Эндрю.

– О, отлично, – с энтузиазмом откликнулась Бэл. – Мне сухой шерри, пожалуйста.

Пока они потягивали напитки, Петер внимательно поглядывал на Эндрю.

– Бэл говорила, что вы банкир.

– Я больше люблю называть себя бизнесменом, – Эндрю пожал плечами. – Вкладываю средства в разные предприятия. Телевидение, электроника, сделки с недвижимостью… Берусь за все, что попадается под руку.

Мужчины оценивали друг друга: Петер по своему обыкновению открыто, а Эндрю исподтишка. Не скрывая того, что он навел кое-какие справки о будущем зяте, Петер задал ему несколько деловых вопросов. Ответы, видимо, удовлетворили его, и Бэл немного расслабилась.

Оба они были выше шести футов, но ее живой, обаятельный отец, сохранивший в облике что-то мальчишеское, выглядел стройнее рядом с широкоплечим Эндрю. Эндрю, огромный, мрачный, с настороженными серо-голубыми глазами, производил более сложное впечатление. Сквозь учтивые манеры проглядывал нрав – властный, строптивый.

Или злой?..

Встревоженная этой мыслью, Бэл начала внимательно изучать его. Может, просто-напросто сказывается скопившееся за трудный день раздражение? Эндрю не из тех, кто путает досуг с делом. Совершенно очевидно, что злится он именно на своего собеседника.

Но почему? Ведь не потому же, что Петер позаботился о ее приданом?

– Пошли за столик? – Вопрос Эндрю прервал ее тягостные размышления.

– Да. – Она выдавила улыбку и, взяв своих спутников под руки, весело проворковала: – Держу пари, меня сопровождают двое самых красивых мужчин в этом ресторане.

– Наоборот – это мы сопровождаем самую красивую женщину, – галантно отозвался Петер.

«Морро Маренго» состоял из нескольких соединенных между собой помещений, стилизованных под сводчатые пещеры. Интерьер и искусный свет создавали сказочное впечатление – Бэл казалось, что она вступила в пределы подводного царства.

Когда сам Луи Морро, энергичный брюнет, проводил их к одному из лучших столиков, Петер сказал:

– Так как у нас праздник, надеюсь, вы позволите мне заказать бутылочку марочного вина?

– Мило с вашей стороны, – спокойно ответил Эндрю, затем повернулся к Бэл: – Если ты, конечно, уже одолела свою неприязнь к шампанскому.

– Когда это у тебя появилась неприязнь к шампанскому? – удивился отец.

– После одной вечеринки… – Бэл с усилием сглотнула. – Я… я выпила лишку и на следующее утро проснулась совершенно не в форме.

Бэл облегченно вздохнула, когда появился официант с написанными от руки меню. Пока они заказывали еду, она успела вернуть себе спокойствие и перевести разговор в безопасное русло.

За едой, которая была потрясающе вкусной, мужчины вели вполне светскую беседу, а она, скрестив пальцы, старалась смягчать острые углы. Однако, несмотря на все ее усилия, над столиком витало какое-то странное напряжение, кульминацией которого стало невинное упоминание Петера о том, что платье и аксессуары к нему уже доставили на Данбертон-стрит.

– Ты забыла свой новый адрес? – Голос Эндрю был сладок как мед, но она знала, что за этим кроется настоящая ярость.

Выдержав его взгляд, она спокойно ответила:

– У меня не было возможности сказать тебе, что завтра ночью я остаюсь у папы.

– Правда? И чья же это была идея?

– Моя.

– Ты остаешься просто так или есть какая-то причина?

– Но ты же сам говорил о традиционной свадьбе, а обычно невесты едут в церковь с отцами, а жених едет вместе с шафером…

Глубоко вздохнув, она поспешила закончить мысль:

– Кроме того, считается плохой приметой, если в свадебное утро жених и невеста увидят друг друга до приезда в церковь.

Наступила напряженная тишина, после чего Эндрю сказал:

– Похоже, у меня нет выбора, – затем немного иронично добавил: – Если дело в приметах, то лучше не рисковать.

Петер, который до этого молча слушал их небольшой диспут, отпустил несколько шуток по поводу старых суеверий, и напряжение спало.

– Итак, когда тебя ждать? – поинтересовался он у дочери. Но тут же мудро добавил: – Или, может, вы оба заедете на ужин?

Сообразив, что это лучший выход из положения, Бэл радостно воскликнула:

– Это было бы здорово!

– Вам лучше не рассчитывать на меня, – вернул ее на землю Эндрю. – К сожалению, завтра у меня еще один трудный день, и я освобожусь очень поздно.

Бэл понимала, что вечер прошел не совсем гладко. Усталая и немного расстроенная, она даже обрадовалась, когда им подали кофе.

Пока мужчины потягивали бренди, она извинилась и направилась в туалетную комнату, выдержанную в жемчужно-розовых тонах, словно огромная морская раковина.