Урок супружества - Виктория Александер Страница 26

Руки Томаса обвили девушку, скользнули вниз по ее спине, ухватили за ягодицы и крепко прижали к своим бедрам. Ее груди распластались по его груди. Марианна чувствовала его возбуждение сквозь слои одежды между ними. Его губы встретили и достойно ответили на ее страсть, ее голод. Этот поцелуй был столь же восхитителен, как и прошлый.

Марианна остановила себя перед самым прыжком в омут чувств, который был готов поглотить ее, и отстранилась. Ее губы замерли на его.

— А это, милорд, урок для вас.

— Урок? — Томас не шевелился. — Урок чего?

Девушка выскользнула из его объятий и отступила на шаг.

— Урок риска недооценки оппонента. Возможно, я не столь опытна, как те женщины, с которыми вы привыкли иметь дело, но готова поспорить, что я умнее многих. Позвольте дать вам еще один совет. Я буду танцевать или целоваться, с кем я захочу и когда я захочу. Будь то Пеннингтон, или Беркли, или…

Она схватила его за полы сюртука, притянула к себе и крепко поцеловала.

— Вы, вы напыщенный осел! — Марианна отпустила лацканы, надела свои очки и кивнула. — Доброй ночи, милорд.

Девушка развернулась и пошла обратно в бальный зал, почти ожидая, что Томас ее схватит и остановит. Или окликнет. Или бросится за ней. Но она не услышала звука шагов позади. И, скажите на милость, отчего ей так досадно?

Разумеется, он за ней не последует. Это привлечет внимание к ним обоим, а Томас такого не допустит. Будет скандал, если маркиза Хелмсли и женщину, которая — нравится ей это или нет — якобы находится под его покровительством, застигнут обнимающимися в темноте.

Держась тени, избегая тех, кто все еще оставался на освещенной террасе, Марианна проскользнула в бальный зал. Даже под всевидящим оком Томаса у нее был неплохой шанс потанцевать со всякими Пеннигтонами, Беркли, не говоря о Хелмсли и им подобным, но, можно с уверенностью сказать, надолго ей не укрыться от его испытующего взгляда, и, значит, сделать что–нибудь ещё ей не удастся. Марианна уже поняла, что от повес можно ждать заманчивого приключения лишь в рамках, одобренных для неё светом. И если у нее не будет возможности для приключений, ей не о чем будет писать. А если она не станет писать, ей не заплатят, и она не сможет покинуть Англию, чтобы попасть в настоящее приключение.

Мгновение Марианна изучала толпу и заметила трех джентльменов, которых ей представил Томас. Увидев ее, они устремились прямо к ней с трёх разных сторон. Девушка прилепила к лицу улыбку и приготовилась встречать бесконечно унылую компанию.

Все сомнения покинули ее. Если она хочет узнать жизнь, ей нужен повеса. И в ее досягаемости имелся только один такой.

Напыщенный осел.

* * *

Последние гости разошлись только за час до рассвета. Бальный зал опустел, почти все огни погасли. И если осколки и мусор — это какой–никакой признак, то бал, вероятно, можно считать успешным. Томас сказал дворецкому, чтобы слуги оставили уборку до утра, и даже не забыл поблагодарить его за все, что тот сделал.

Для поэтической натуры Томаса комната выглядела печальным последствием любовной интрижки: испачканная и неопрятная, о ней остались лишь воспоминания. Он покачал головой от столь причудливой мысли. Маркиз не понимал, что заставило его вернуться в бальный зал. Поначалу он отправился в библиотеку, собираясь написать пару строф, но ничто не приходило на ум, и вот оказалось, он уже бредёт обратно сюда. Сейчас Томас признавал, что был не до конца честен. На уме у него было много чего, и все в итоге можно было назвать одним словом.

Марианна.

Хелмсли уселся на ступеньках, ведущих в зал, и подпер кулаком подбородок. После их встречи она провела остаток вечера, всячески его избегая. Но это было несложно. Он не смог бы приблизиться к ней, даже если бы постарался. Весь вечер ее окружали настырные молодцы, которых он одобрял, но гораздо больше было тех, кто был ему не по нраву. Он мог поклясться, что она протанцевала все танцы. И ни одного с ним.

Что сподвигло его выкинуть подобный фортель на террасе? Он, разумеется, хотел настоять на своем и думал, что у него это получилось, пока она не поцеловала его в последний момент. И, черт побери, он ответил на ее поцелуй. И хотел продолжать ее целовать. Ласкать шелк ее кожи. Распробовать ее…

— Я должна извиниться? — Марианна стояла в дверях.

Томас поднялся на ноги, проигнорировав чувство удовлетворения, которое вызвало одно ее присутствие.

— Не больше, чем должен я сам.

На ней было все то же платье, что и на балу. И даже по истечении этого долгого вечера оно все еще действовало на него возбуждающе. Или все дело было в женщине, которая была в него одета? Марианна спустилась по ступенькам, чтобы присоединиться к нему.

— Я бы сказала, что у нас с вами ничья.

— Как бы мне не нравилось в этом признаваться, но в этом случае я с вами согласен, — усмехнулся он. — Хотя ни один мужчина не желает сознавать, что не может превзойти обыкновенную женщину.

Произнося эти слова, Хелмсли уже знал, что совершил ошибку. С минуту девушка изучала его.

— Возможно, вам стоит прекратить считать женщин обыкновенными.

— По–моему, мне стоит прекратить считать обыкновенной вас.

Нет, она была более чем достойна любого мужчины.

— Согласен, — Томас протянул ей руку. — Перемирие?

— Перемирие, — кивнула Марианна и взяла его руку.

Она сняла перчатки, и ее рука казалась теплой и мягкой в его. Потрясение охватило его от ее прикосновения.

Их взгляды встретились, и в мгновение ока в воздухе стало ощутимо их взаимное притяжение. Томас долго смотрел на нее.

— Почему вы здесь? — тихо спросил он.

— Я и сама точно не знаю.

Голос Марианны был низким и хрипловатым, будто она просмеялась весь вечер. Он отогнал прочь неприятные мысли о том, что она провела его не с ним.

— Думаю, мне не хочется оставлять всё как есть между нами. Знаю, вы пытаетесь делать то, что, на ваш взгляд, является самым лучшим.

— Все напыщенные ослы таковы.

— В самом деле? — девушка приподняла бровь. — Тогда мне следует быть осторожной. Я уверена, что среди тех джентльменов, которых вы нам сегодня представили, наверняка найдутся напыщенные ослы. Смею предположить, что большинство из них…

— Достаточно, — рассмеялся Томас. — Я думал, мы согласились на перемирие.

— На худой мир, в лучшем случае, — ухмыльнулась Марианна.

Хелмсли все еще держал ее руку и отпускать совсем не хотел. А она и не пыталась освободиться. Его сразу же поразило, как приятно просто стоять здесь и держать ее за руку.

Марианна склонила голову, изучая его.

— Мы не танцевали сегодня, но, правда, мы практиковались, — она улыбнулась. — Что–то вроде еще одного урока.