Янтарная сказка - Триш Мори Страница 26

Эмбер вздрогнула, представив себе этот кошмар.

– Сколько лет тебе было? – спросила она севшим голосом.

– Шесть.

Эмбер не могла даже представить, через что ему пришлось пройти. Бушующий пожар, который превратил его мир в ад. Люди в ужасе пытались спастись, а маленький мальчик рвался навстречу огню, чтобы помочь тем, кого любил…

Взгляд Кадара обратился к звездному небу на потолке.

– В то утро мама расстроилась из-за моей ссоры с отцом. Я не должен с ним спорить, сказала она мне. Я пошел вместе со всеми на завод, но когда отец занялся делами, убежал в школу. Во время второго урока вдруг раздался взрыв, от которого вылетели стекла в школьных окнах, и я увидел пламя над заводом. На несколько секунд я оцепенел, а потом ноги сами понесли меня туда.

– Кто тебя спас?

– Я не знаю. Я остановился почти у самого входа, потому что было нестерпимо жарко. На меня что-то упало, и дальше – мрак. Очнулся в больнице в Стамбуле. Ужасно болела спина. Я хотел умереть. Меня разыскал Мехмет. Он прочитал в газете статью о деревне, стертой с лица земли, о мальчике, лишившемся семьи и находившемся на волосок от гибели. Он добился, чтобы меня осмотрели лучшие специалисты. Каким-то образом – сами врачи называли это не иначе как чудом – мое состояние постепенно стабилизировалось. Не знаю, сколько я перенес операций по пересадке кожи.

Эмбер передернуло. Это могло бы подкосить и взрослого человека, не говоря уже о маленьком мальчике, оставшемся без семьи.

– Мехмет – хороший человек.

Кадар перевернулся на живот, положил голову на скрещенные руки, открыв испещренную шрамами спину, чего раньше никогда не делал. Эмбер захлестнула теплая волна благодарности оттого, что он стал ей доверять, хотя от его рассказа кровь стыла в жилах.

– Самый лучший человек. Он занимался моим образованием, пока я не встал на ноги и не начал жить самостоятельно. Но и после этого Мехмет всегда был готов оказать мне поддержку. Мне необыкновенно повезло.

Эмбер нежно поцеловала его плечо в том месте, где начинался шрам. Кадар напрягся, но почти сразу расслабился.

– Тебе по-прежнему больно?

– Некомфортно. Кожа всегда находится в натянутом состоянии.

Значит, все равно болит. Возможно, эта боль – ничто по сравнению с той, которую пришлось перенести за годы операций, но тем не менее – это боль! И жить с ней каждый день… Она едва слышно вздохнула.

– О чем вздыхаешь? – спросил Кадар, переворачиваясь на бок и приподнимая ее подбородок.

– Пытаюсь понять, – ответила она. – После того, что тебе пришлось пережить, как ты додумался до производства фейерверков? Подозреваю, что не меньше половины жителей городка работают на твоем предприятии. Что, если что-нибудь подобное произойдет здесь?

– Это исключено. Конечно, от случайностей никто не застрахован, но на моем предприятии строго выполняются все меры безопасности. Иначе говоря, что зависит от меня и каждого работника, мы делаем, а все остальное – не в нашей воле. И никакого детского труда.

Ладонь Кадара легла на шею Эмбер, он стал перебирать пальцами ее волосы и медленно окинул взглядом от макушки до пят, словно вбирал ее в себя. Кожа на голове женщины словно наэлектризовалась, все чувства обострились. Тлевший в ней огонь вспыхнул, и ее вновь охватил голод, который был способен утолить только Кадар.

– Разве не очевидно, что лучше сможет позаботиться о людях тот, кто знает, что на кону стоит их жизнь?

Кадар погладил набухшие соски Эмбер, отчего по ее груди побежали мурашки, а затем склонился над ней. У Эмбер уже не в первый раз мелькнула мысль, что это настоящее безумие. Однако сил устоять у нее не было. Их губы слились в поцелуе. Она успела только подумать, что Кадар прав: никто не сможет позаботиться о людях лучше, чем человек, который знает, что значит лишиться тех, кого любишь.

* * *

Кадар лежал под мягким мерцанием звезд на потолке и слушал ровное дыхание Эмбер. Ее голова лежала на его плече, волосы рассыпались по подушке золотистым покрывалом, кожа отливала перламутром.

Кто она, эта женщина, случайно вошедшая в его жизнь, но уже успевшая пустить в ней корни? Что заставило его раскрыться перед ней и рассказать то, что было известно только самым близким друзьям – Золтану, Бахиру и Рашиду – и, конечно, Мехмету?

Прежде он никогда не задумывался о детях. Словно эта сторона жизни его не касалась, но стоило ему увидеть девочку на коленях Эмбер, как Кадар представил эту женщину с ее ребенком, правда, почему-то черноволосым.

Почему он вообще об этом подумал?

И почему оставшихся дней ему кажется мало? Ведь он привык, что женщины у него задерживаются не дольше нескольких часов. Почему при мысли о том, что предстоит посадить Эмбер в самолет, который доставит ее на родину, ему становится тяжело дышать, а грудь словно стягивает обручем?

Он хочет, чтобы Эмбер уехала.

Хочет вернуть прежнюю жизнь.

Все это время он думал только об этом.

И все же…

Кадар смотрел, как она спит. Такая красавица не затерялась бы и в гареме. Если не женой, то любимой наложницей султана она была бы точно.

А сейчас она принадлежит ему…

Нет. Султану необходимо продолжать свой род. Ему нужен сын, а еще лучше сыновья, чтобы было кому передать власть.

А Кадару это не нужно.

Семья – последнее, о чем он мечтает. Если нет семьи, то некого терять.

Кадар осторожно убрал ее голову с плеча. Эмбер вздохнула и повернулась на бок. Она не проснулась, пока он взбивал подушку и проклинал сон, который никак не желал приходить.

Безумие.

Он не султан, у него нет наложниц, и все, что ему нужно, – это вернуться к прежней жизни, где по ночам не одолевают тревожные вопросы.

Все вернется в свою колею. Как только Эмбер отправится домой.