Ночь в гареме, или Тайна Золотых масок - Георг Борн Страница 26

– Единственное, что я мог узнать наверное, – сказал Сади, – это то, что Англия на стороне Турции. И это уже успех, хотя и не такой, какого бы мне хотелось.

– Ты прав, Сади. Англия на нашей стороне, и я думаю, нетрудно будет заключить с ней союз. Но очень важно также знать намерения французского правительства. Моя последняя надежда на леди Страдфорд.

– Ты все еще надеешься на нее?

– Да, хотя теперь возникло новое, совершенно неожиданное препятствие моим планам.

– Что случилось? Я заметил, что ты сегодня что-то печален и мрачен.

– Случилось нечто очень важное, друг мой. Адмирал Страдфорд, который все еще считает себя мужем Сары, внезапно явился в Лондон. Он называет себя адмиралом, но, как мне кажется, не имеет ни малейшего права на это.

– Как же так?

– Ты можешь представить себе, как было неприятно для леди это неожиданное возвращение. Мне очень жаль ее, она, должно быть, втайне много страдает. Мне кажется, что она жертва семейных расчетов.

– Должен ли я откровенно говорить с тобой? – спросил Сади, открытая натура которого не могла более сдерживаться. – Мне кажется, Зора, что ты подвергаешься опасности попасть в скверное положение. Ведь леди Страдфорд замужем.

– Мы не можем судить о ней и об этом браке, Сади, – прервал Зора, – мы не знаем обстоятельств его, и, мне кажется, что ты несправедливо судишь о Саре.

– Я не сужу о ней, – отвечал Сади, – я только счел своим долгом предупредить тебя о грозящих тебе опасностях.

В эту минуту вошел слуга и подал Зора письмо на серебряном подносе.

– Кто принес это письмо? – спросил Зора.

– Слуга леди Страдфорд, – отвечал лакей.

После ухода слуги Зора тотчас же распечатал письмо и прочитал его.

– Странно, – сказал он, качая головой. – Нет никакой подписи.

– Значит, письмо не от леди?

– Может быть, и от нее. Но почему тогда она не подписала его?

– Может быть, на то была какая-нибудь особенная причина.

– Ах, да. Это должно быть так, дело идет, по всей вероятности, о новом средстве достать нужную нам бумагу. Слушай, что тут написано: «Приходите сегодня вечером в таверну “Олд Кент”, вас будут там ждать».

– И больше ничего?

– Ничего.

– Действительно, очень странное письмо, – заметил Сади. – Ты знаешь эту таверну?

– Да, она находится на улице под тем же названием на другом берегу Темзы в квартале, который пользуется довольно дурной славой.

– В таком случае это просто непонятно.

– Я думаю, что это имеет какое-нибудь отношение к нашим поискам, – заметил Зора. – Поэтому я хочу идти в эту таверну.

– В таком случае позволь мне сопровождать тебя.

– Ты свободен сегодня вечером?

– Да, я исполнил уже все, что мне было поручено, осталась только копия с этой таинственной бумаги номер семьсот тринадцать.

– В таком случае мне будет очень приятно, если ты будешь сопровождать меня, не потому чтобы я боялся идти один, но мне всегда приятно твое общество.

– Там мы узнаем, что значило это странное письмо. Зора позвонил и приказал вошедшему слуге найти кэб. Через минуту экипаж был подан, и друзья вышли из дома.

– На улицу Олд Кент, – сказал Зора кучеру, садясь в кэб.

Экипаж покатил по узким и мрачным улицам Лондона.

– Да, друг мой, – сказал Сади, – Турция теперь очень несчастна. Советники султана побуждают его к самым необдуманным поступкам. Я думаю, что злейшие враги наши не в Боснии, Сербии и Черногории, но в самом серале.

– Я не доверяю министрам. Все они, и Рашид-паша и Гуссейн-Авни-паша и Мидхат-паша, все они преследуют только свои личные цели.

– Я надеюсь, Сади, что рано или поздно увижу тебя во главе управления. Тогда положен будет конец этим смутам и беспрестанным восстаниям. Тебя не ослепляет фанатизм, ты сочувствуешь несчастьям страны.

– Будущее скрыто от нас, но я уверен, что тот путь, по которому следует теперь Турция, приведет ее на край бездны, так как ее втолкнул на этот путь человек, которого мы хотя и поразили однажды и свергли, но планы которого исполняют теперь министры. Мансур перестал быть шейх-уль-исламом и действует тайно с большим коварством, чем когда-либо.

– Восстание в Боснии – дело его рук.

– Да, я думаю, что это так, и я боюсь, что теперь он все силы бросил на распространение восстания. И у султана не нашлось ни одного советника, который убедил бы его дать христианам полную свободу. К чему эти угнетения, эти строгости, этот безумный фанатизм? Они копают могилу для Турции! Прости мне эти горькие слова, – продолжал Сади. – Я не понимаю ослепления министров. Я почти готов думать, что они только слепые орудия в руках какого-то человека, который хочет уничтожить Турцию.

– Может быть, тебе удастся еще отвратить опасность, – сказал Зора. – Будь всегда уверен в моей помощи и поддержке. Для тебя я готов на все.

В эту минуту кэб остановился в начале улицы Олд Кент. Друзья оставили экипаж и пошли по узкой и грязной улице, отыскивая таверну. Прохожие, попадавшиеся им навстречу, оправдывали дурную славу квартала. Видно было, что здесь собиралось дно Лондона. При виде этого в душе Зора зародилось сомнение. Что могло предвещать приглашение в подобное место, никогда не посещаемое порядочными людьми. Не было ли это какой-нибудь западней? А Зора еще не знал, что здесь не редкость ссоры и драки, оканчивающиеся кровопролитием, что здесь нередко находят на улицах убитых или тяжелораненых. Наконец Зора и Сади подошли к таверне.

Окна и двери ее были отворены, и оттуда неслись несвязные крики, хохот, брань. Посетители, то и дело входившие и выходившие, имели такой отталкивающий вид, что Сади, несмотря на то что сам вышел из народа, при виде их почувствовал отвращение, смешанное с испугом. Правда, надо сказать, что никак нельзя было назвать народом посетителей таверны «Олд Кент». Это были отбросы общества, собравшиеся отовсюду в огромную столицу. Тут были и матросы без места, и люди, имевшие старые счеты с законом, и авантюристы, неразборчивые в средствах, представители всех наций земного шара.

– Хотел бы я знать, что нас ждет в этой таверне, – шепнул Зора. – Однако войдем в нее.

Сади молча последовал за своим другом. Внутри таверна была очень проста. Большие, крепко сколоченные столы и простые скамейки и стулья составляли всю ее обстановку. Несколько ламп освещали обширный зал, или, скорее, сарай.

Казалось, еще не началась обычная жизнь этого заведения, так как в нем было сравнительно тихо и не слышно было особенно сильной брани. Несколько столов было занято по большей части мастеровыми. Особенно бросалась в глаза группа хорошо одетых людей, сидевших за отдельным столом и пивших вино.

Друзья сели за отдельно стоявший стол и спросили себе бутылку канского вина.