Победить в любовной схватке - Эйми Карсон Страница 26

— Мистер Томпсон? — Чей-то голос прервал беседу.

Джессика подняла глаза и увидела подростка, который показался ей знакомым. Лохматые темные волосы доходили ему до плеч, из-под державшихся низко на бедрах джинсов виднелась полоска оранжевых трусов. Все тот же воинственный взгляд с фотографии, которую Джессика показывала Каттеру, но в карих глазах была эмоция, которая удивила ее. Это было восхищение.

Подросток протянул Каттеру бумажную салфетку и ручку:

— Можно ваш автограф?

Палец Каттера замер, прекратил свою тревожную ласку, и рука напряженно обхватила ее ногу. Джессика бросила на него любопытный взгляд и прочитала выражение шока на его лице. Она видела его раньше по телевизору, как он встречался с детьми, приветствовал их, и он всегда был дружелюбным. Но в этот раз взгляд его был хмурым.

Каттер уставился на ребенка, для полного узнавания ему хватило пяти секунд.

Эммануэль. Подросток-отщепенец. Большой фанат Джокера. Драчливый тинейджер, вернувшийся, чтобы окончить школу и последовать по стопам Каттера Томпсона.

Черт. Почему паренек все еще хочет быть неудачником типа него?

Многолетний опыт научил Каттера, как бороться с фанатами, но он ненавидел влюбленное, почти фанатичное выражение на лице у этого парня. Разве тот не слышал новость? Что Каттер выкинул безрассудную глупость, стоившую ему карьеры?

— Конечно, парень, — сказал он грубо. Нацарапав свою подпись, он протянул салфетку в надежде, что это все.

Но Эммануэль продолжил:

— Я видел по телевизору, как вы въехали в Честера Куна, — сказал он, забирая салфетку. На Каттера накатила волна тошноты, пока парнишка тараторил с сияющими от волнения глазами. — Чувак, это было чертовски потрясающе! — сказал он, ударяя кулаком по воздуху. — То, как вы пролетели через финишную черту на крыше! И заняли второе место.

Желчь поднялась к горлу Каттера, когда на него нахлынули воспоминания и он мысленно вновь очутился в гоночном автомобиле. Не обращая внимания, Эммануэль продолжал, его глаза светились восхищением:

— Только у вас хватило храбрости, чтобы принять вызов этого козла Честера Куна.

— Эй, — перебил его Каттер, — разве у тебя нет других гостей, которых ты должен обслуживать?

Сквозь пелену полуобморочного состояния Каттер видел, как подросток сделал шаг назад. Лицо Эммануэля стало равнодушным, глаза — безжизненными.

— Ясное дело, чувак.

Подросток повернулся и направился прочь, а Каттер боролся с приступом тошноты. Подросток назвал его храбрым, но Каттеру было виднее.

В голове стучали воспоминания об аварии, он смотрел вслед Эммануэлю. Каттер узнал это отсутствующее выражение на лице подростка — он сам надевал его миллион раз. И обожание тоже. Но его отец не заслуживал этого, и Каттер, черт возьми, абсолютно точно не заслуживал восхищения Эммануэля.

Он закрыл глаза, когда его воспоминания об аварии начали беспорядочно возвращаться. В них не было никакой самоотверженности с его стороны. Каттер был просто взбешен наглостью Честера Куна, когда тот бросил Каттеру вызов. Потому что… это была трасса Каттера.

Он пошел на рискованный шаг, разрушил карьеру — и все из-за злости и тщеславия.

Аромат лазаньи, которая так аппетитно пахла до этого, практически прикончил его. Борясь с тошнотой, Каттер постепенно начал осознавать присутствие остальных гостей за столом.

Взглянув на Джессику, он увидел откровенное разочарование в глазах. Наконец она заговорила неодобрительным тоном:

— Что это было? Ты только что разбил сердце этого ребенка.

Каттер взял липкой рукой стакан холодного чая:

— Я в этом сомневаюсь. — Он откашлялся, поерзал на стуле, подавив в себе желание удрать, убежать от горькой правды. Но Джессика ждала ответа, и он попытался: — Даже если это и так, он переживет.

— Этот мальчик восхищается тобой, — с укором произнесла Джессика.

Каттер сжал стакан в руке, борясь с желанием раздавить его. Или по крайней мере, швырнуть о стену. Но он не мог этого сделать. Потому что он, дурак, сидел рядом с Джессикой на этой нелепой вечеринке.

Он втянул воздух и затем медленно выдохнул, ослабил хватку на стакане, заставляя себя успокоиться. Его не заботило, что думали о нем люди. Это помогло ему выжить.

— С каких это пор слепое поклонение какого-то парнишки — моя проблема?

— Но ты, по крайней мере, должен попытаться…

— Солнце, — прервал он ее, ощущая на себе взгляды соседей по столу. — Я никому ничего не должен. И только потому, что какой-то витающий в облаках наивный ребенок…

Она подняла руку.

— Этому витающему в облаках ребенку нужно как можно больше положительного мужского влияния, — сказала Джессика, глядя на него. — Он растет без отца, и ты должен быть особенно внимателен к нему.

Он поднял бровь:

— Ты считаешь, остальной мир будет нежен с ним только потому, что у него было ужасное детство?

Она нахмурилась, и между бровей появилась легкая морщинка. Каттер знал, что она понимала: ответ был «нет».

— Именно, — сказал он.

Каттеру приходилось усваивать это снова и снова. И когда ему казалось, что он уже больше не может, мир переворачивался и снова давал ему пинка. Подростком он мчался за этими машинами, злясь и попадая в беду, пока не понял, что всем плевать. Но в действительности он ничему не научился. Потому что он опять позволил своей злости одержать верх… и разрушил свою гоночную карьеру.

И сейчас уже не было возможности это исправить.

Разочарованно вздохнув, он провел рукой по волосам:

— Возможно, парень также поймет, что если жизнь — отстой, ему просто нужно смириться с этим.

Лицо Джессики потемнело.

— Но это ужасно.

— Это правда, — ответил Каттер, со скрипом отдвигая свой стул и поднимаясь. Ему невыносимо захотелось уйти. — Да, жизнь может быть ужасной. — Они смотрели друг на друга несколько секунд. — Я не голоден, — наконец произнес Каттер и бросил салфетку на пустую тарелку. — Приятного аппетита.