По обе стороны любви - Елена Лобанова Страница 26

— Да, конечно, завтра принесу!

— Завтра у нас суббота! — напомнила директриса холодно. В голосе у нее имелось богатейшее множество холодных обертонов. Как у Снежной королевы.

— В понедельник я имею в виду, — поспешно поправилась Вероника.

Хотя откуда возьмется даже в понедельник этот самый протокол, она, понятное дело, не ведала.

День был испорчен вполне и окончательно. И ясно стало, что Вероника снова чем-то не угодила судьбе, и та без обиняков демонстрировала ей свое нерасположение. Недолгая полоса везения оборвалась резко и без предупреждения.

Дежурный пирожок с повидлом в буфете не лез в горло.

На уроке в одиннадцатом всевидящая Масина радостно оповестила:

— Вероника Захаровна, а у вас на колготках стрелка!

В седьмом же, стоило на минуту выйти из кабинета, как славные детки закинули тряпку под потолок на новенький плафон.

Обиднее всего, что не хватало сил даже на ругань.

Вообще красиво ругаться — это было не Вероникино амплуа.

Почему-то никогда не приходило ей на ум звучных определений вроде: «Да разве ж вы дети?! Вам же сказать, кто вы такие — так вы ж маме побежите жаловаться!» или: «Вот как посоветую родителям заняться воспитанием — да так, чтоб вы и спали стоя!» Так нет же: не только свежие и оригинальные обороты речи — авторские афоризмы! практически произведения искусства! — но даже банальные фразы типа «Отправляйся за дверь, и завтра в школу с родителями!» звучали у нее так фальшиво, что никому и в голову не приходило следовать этим распоряжениям.

Иногда, проходя по коридору и услышав из какой-нибудь двери особо образный эпитет либо свежую метафору, Вероника замирала на месте и прислушивалась — не из праздного любопытства, а в искреннем восхищении искусством высокохудожественного гнева.

Сама же она обрушивалась с ругательствами исключительно на собственных детей, и сцены гнева выходили у нее столь грубыми и бессвязными, что потом иногда приходилось просить за них прощения. Спасибо хоть Маришка с Туськой всегда великодушно ее прощали.

Правда, на работе иной раз выручали мимика и жесты. Неплохо удавалось Веронике, например, укоризненное выражение со склоненной набок головой — если, конечно, его кто-нибудь замечал. Класса до седьмого на учеников действовал также испуганный взгляд в сторону двери, сопровождаемый громким шипением: «Ну-ка, сели как положено! В школе комиссия. Могут войти в класс в любую минуту!»

Но и с мимикой требовалось знать меру. Ибо где-то Веронике уже попалось предостерегающее высказывание: «После сорока лет педагога можно узнать по измятой физиономии!»

Поэтому каждый раз, когда муж подозрительно осведомлялся: «Чего сковырклетилась, а? Опять проблемы?» — она тут же спохватывалась и улыбалась по возможности жизнерадостно.

Вот и сегодня на проницательный вопрос супруга:

— Ну что там у тебя? Опять твоих паркет скребками чистить назначили? Или нормативы по отлову бродячих собак повысили? — она попыталась было улыбнуться, но на этот раз не получилось.

И пришлось нехотя признаться:

— Да нет, все насчет Беспечного…

— Еще одно собрание, что ли? — возмутился муж. — Каждую неделю они у вас теперь?

— Да нет, сегодня индивидуальная работа… Домой к ним, короче, опять тащиться. Уговаривать, чтоб мать выписку из протокола подписала, решение собрания. Директриса назавтра требует…

— Требует! А сколько платят они за то, что требуют? — проворчал Николай.

И на этот раз почему-то не вспомнил про Ольгу Федоровну.

Вероника благодарно посмотрела на него. Вид у мужа был усталый и какой-то неухоженный. Она пригладила ему волосы.

— Ну ладно, Коль, не злись, а? И так ноги к ним не несут. Постараюсь там управиться побыстрее, максимум за час. Может, обойдется без скандала. Надавлю на сознательность… В крайнем случае, если задержусь, ужинайте сами. Макароны с сыром под подушкой…

— Ты хоть в курсе, что бывают в природе обеды из трех блюд? Не веришь — у Туськи спроси, они в садике знают, — буркнул он напоследок и ушел в комнату.

И Вероника с тяжелым сердцем поплелась проводить индивидуальную работу.

Под вечер, кажется, уже не язык, а ноги ее перестали слушаться рассудка, ибо, хотя и сошли с троллейбуса на нужной остановке, однако по неизвестной причине свернули не на том углу, отдалив свою хозяйку на пару кварталов в сторону от хорошо знакомой калитки.

Этот район города был совсем деревенским: с хорошенькими домишками, наивно распахнувшими голубые ставни за решетчатыми заборчиками, с мирно цветущими по сию пору дубками в крохотных палисадничках. Как только сюда умудрилось попасть семейство Беспечных? Такие домишки явно предназначались для сказочных волшебниц или в крайнем случае милых старичков и старушек…

На самых подступах к свежепокрашенной зеленой калитке у нее оторвался ремешок от сумки. Может, то был знак свыше? «Вернуться!» — мелькнула малодушная мысль.

Вероника с тоской оглядела тихую улочку, словно обвиняемый — ступени, ведущие в здание суда…