Украденная невеста - Бренда Джойс Страница 26

— Дорогая, это связано с Шоном?

Она кивнула:

— Я безумно скучаю по нему. У меня так тяжело на сердце.

— Мы все его помним и скорбим. Но мне казалось, что ты решила строить свою жизнь без него. И кажется, очень хорошо относишься к Питеру, возможно, уже влюблена в него. Мы с твоим отцом были очень счастливы и испытывали громадное облегчение, когда ты согласилась на этот брак, нам показалось, ты тоже счастлива и весела вновь.

— Я тоже так считала. Но ошиблась. Для меня есть только один мужчина на свете — и это Шон.

Мэри побледнела и обняла дочь.

— Давай присядем. Я должна тебе кое-что сказать.

Элеонора пыталась освободиться:

— Но я хочу отдохнуть. Я так устала, а завтра тяжелый день. — Она больше не хотела противиться этому браку. Ей все равно, что будет завтра.

— Элеонора! Я знаю, что такое восхищаться мужчиной и выйти за него замуж. Но это еще не любовь.

Элеонора слышала историю любви Мэри и Эдварда, но не от них. Она слышала от старой няни и старого семейного доктора.

— Это правда? Ты не любила своего первого мужа? — прошептала она.

Мэри улыбнулась:

— Я любила Джеральда, потому что это был мой долг. Он был хорошим человеком и отцом двоих моих сыновей. И, несмотря на свое волокитство и измены, он любил меня по-своему, любил до самой смерти.

— Но?

— Я любила его из чувства долга. Когда Эдвард освободил меня с детьми от английских солдат после того, как Джеральд был убит, я нашла настоящую любовь, о которой и не мечтала прежде. — Она немного задумалась, потом продолжала: — Я встретила твоего отца после пяти лет брака с Джеральдом, когда мы арендовали у него землю. Но никогда не призналась бы себе самой, что люблю его. Знаю только, что, когда он впервые вошел к, нам в дом, я сразу поняла, что он отличается от всех мужчин. Мы едва ли обменялись несколькими фразами за эти пять лет. Он всегда был вежлив и корректен. Но когда он впервые обнял меня, я поняла, что раньше не знала, что такое любовь, тем более страсть или и то и другое вместе.

— Но что ты пытаешься мне этим сказать?

Она дотронулась ласково до лица дочери.

— Я хочу, чтобы и у тебя была такая любовь, дорогая.

Элеонора вся дрожала, ей трудно было скрывать правду.

— Я никогда не буду иметь то, что получила ты. Я всегда любила Шона. Но он не любил меня. Прости, я больше не могу, я должна пойти к себе.

— Элеонора! Прошу тебя, я так беспокоюсь…

Но Элеонора уже бежала вверх по лестнице. У двери своей спальни она остановилась, чувствуя, как ломит виски. Наконец она получит возможность побыть наедине с собой и в одиночестве поплакать о Шоне. Сколько времени понадобится, чтобы залечить ее душевную рану? Она вошла в спальню и закрыла дверь. Взглянула на столик, который сервировала недавно с такой любовью, она забыла сказать служанке, чтобы та унесла ужин. И сердце у нее бешено заколотилось. На тарелках были остатки еды, и бутылка вина почти опустела.

Шон показался из-за тяжелой бархатной портьеры, закрывавшей окно, и их глаза встретились.

— Ты не уехал.

Он не любил ее так, как она любила его, но это все равно. Она ждала его четыре года, и она думала о нем весь день, уже скорбя вновь по нему. И никогда не была еще такой счастливой, как в этот миг. Она бросилась к нему, обняла, крепко прижала к себе, чувствуя своей грудью твердую мускулистую грудь, обнимая широкие плечи. Чувство одиночества и слезы исчезли, как по волшебству.

Он освободился из ее объятий, но продолжал пристально смотреть ей прямо в глаза.

— Ты им рассказала.

Она поняла.

— Они каким-то образом догадались. И я вынуждена была сказать, что ты здесь. Они хотели помочь.

Он покачал головой:

— Но я же просил тебя… Я объяснял.

— Они были настойчивы, и они уже все давно знали. Их помощь понадобится, и они собираются нам помочь. Клифф сказал, что может вывезти тебя на своем судне сегодня ночью.

Он не сводил с нее серых, лихорадочно блестевших глаз. Как будто не слышал ее слов. Ей стал понятен этот взгляд. Он смотрел, как мужчина смотрит на женщину, которую хочет немедленно уложить в постель. Она сама предложила ему себя, чтобы удержать или хотя бы провести эту последнюю ночь вместе. И почувствовала, как навстречу этому грубому, плохо скрываемому вожделению в ней поднимается волна такого же неприкрытого желания, она хотела его и не скрывала своего намерения отдаться в любой момент, когда он пожелает. И может быть, удержит его.

Значит, он вернулся, не устоял перед искушением, вернулся, чтобы овладеть ею.

У нее пересохло во рту, и, облизав губы, она смогла лишь вымолвить его имя:

— Шон… Я знаю, что ты хочешь…

Он понял и отвел глаза.

— Я не за этим пришел.

Она не ослышалась?

— Тогда зачем? Зачем ты здесь сейчас в моей спальне?

Он отвернулся, чтобы она не видела его глаз.

— Зачем ты вернулся вообще? После стольких лет появился снова в родном доме?

Ей нужен был ответ, которого она ждала и надеялась услышать. И потом жить с этим ответом всегда.

— Если ты явился сюда не за тем, чтобы увидеть меня, свою семью, тогда зачем? Ты мог сразу уехать из страны.

— Я не знаю! — крикнул он. Потом тихо добавил: — Я услышал о твоей свадьбе…

Ответ показался ей странным. Наступила неловкая тишина. В комнате чувствовалось напряжение, достигшее предела, когда трудно становится дышать.

— Ты явился сюда, чтобы не дать мне выйти замуж?

— Нет…

Их взгляды снова встретились.

— Я так ждала тебя, Шон. И я с ума сойду от тоски, когда ты уедешь. Прошу тебя… Скажи, разве ты не скучал по мне?

Он снова замкнулся, потом неохотно ответил:

— Вначале было тяжело.

Она хотела большего. Когда-то она могла читать его мысли, а сейчас не понимала иногда, о чем он говорит.

— Что ты имеешь в виду?

— Не имеет значения! Я не хочу говорить об этом сейчас! — Он снова рассердился. И опять стал чужим.

Она вздрогнула, не зная, чего ждать от него дальше. Оба молчали, и вдруг она услышала:

— У тебя зеленое платье.

Значит, он заметил. Сердце у нее снова сильно забилось, а тело отяжелело под его внимательным мужским взглядом.

— Да, я в первый раз надела его.

— Но незамужние леди носят светлые платья.

Когда Рекс сказал, что предоставит ей возможность еще раз встретиться и попрощаться с Шоном, она тщательно выбрала платье для их последней встречи. А когда братья вернулись и она узнала, что они не смогли отыскать Шона, забыла снять и сменить на другое. Платье темно-зеленого цвета, а не того пастельного тона, который положен незамужним девушкам, что входило в ее приданое. Она должна была надеть это платье после венчания, потому что оно больше подходило для замужней женщины и по цвету, и по покрою. Ей казалось, что в этом платье она выглядит очень соблазнительно. Графиня и Лиззи, жена Тирелла, которые собирали ей приданое, были удивлены, увидев Элеонору в этом платье накануне свадьбы.