Ребенок от Деда Мороза - Марго Лаванда Страница 26

— А эта стоящая как постовой на перекрестке дама — моя новая секретарша, Анастасия. — произносит Герман, и только в этот момент понимаю, что гости уже все расселись и стою только я. Поэтому обессиленно плюхаюсь на обтянутый кожей стул, мягкий и удобный как кресло.

— Очень приятно, — улыбается мне сначала одна женщина, потом вторая. Один из мужчин, постарше, полный и седовласый, жмет мне руку.

— Я думал Верочка незаменима.

— Она сломала ногу, — вздыхает Герман. — Но ты прав, Роберт. Я скучаю по Вере, — выразительно при этом смотрит на меня, а я краснею и опускаю голову.

— Ну что ты, Герман, не смущай Настеньку. Я уверен, она тоже хороша, — улыбается мужчина помоложе.

— Спасибо… Герман Александрович, можно мне в уборную? — спрашиваю нервно. Мне просто необходимо побыть одной, прийти в себя от фиаско, которое заработала по собственной глупости!

***

Когда возвращаюсь за столик, ужин в самом разгаре.

— Я взял на себя смелость сделать для вас заказ, Анастасия, — произносит Самойлов. — Надеюсь вы любите красную рыбу.

— Все любят, — бормочу себе под нос.

— После ужина мне нужно чтобы вы стенографировали. Надеюсь, умеете это делать.

— Да, конечно.

— Тогда подкрепитесь, чтобы были силы.

Сказав это, Самойлов откинулся назад, устремляя на меня суровый взгляд. Стало понятно, что меня ждет война, босс крайне недоволен моей строптивостью. Я и сама от себя в шоке, так что его чувства меня нисколько не удивляют.

— Дорогой, какой приятный сюрприз! — подняв голову вижу, как к нам направляется пожилая пара. И тут холодею, узнав мужчину. Это отец босса, его портрет висит на первом этаже холдинга. Первый президент, основатель всей компании. Вера буквально боготворит этого мужчину. А вот про женщину, чья рука властно лежит на руке Александра Петровича Самойлова, я от подруги слышала немало нелестного.

Антонина Григорьевна Самойлова — очень властная женщина, ревнивая и авторитарная. Немало крови Вере попила, вечно проверки какие-то и ей, и мужу устраивала. Одно время прям войну против Веры затеяла, не нравилось ей, что муж и его секретарша сработались душа в душу.

Взгляд Антонины Григорьевны останавливается на мне, отчего испуганно опускаю голову, и начинаю активно запихивать в себя еду, стараясь при этом соблюдать хоть какие-то правила этикета. Набиваю полный рот рыбой, которая тает на языке и зелеными кустиками брокколи, которую я терпеть не могу. Мама так и не смогла привить мне вкус к здоровой пище.

— Дорогой! Какая встреча, — властный голос матери босса раздается над самым ухом. Самойлов встает и открывает объятия родительнице.

— И правда. Присоединяйтесь.

— У вас точно не деловой ужин?

— Мы совмещаем приятное с полезным, — смеется верный сын. — Присоединяйтесь.

— Не хотим мешать.

— Нет, что вы, все будут очень рады.

Александр Петрович радушно здоровается с седовласым мужчиной. Эх, босс конечно меня представил всем, но я в таком раздрае была, что ни одного имени не запомнила, отчего еще сильнее нервничаю.

Хорошо хоть имена родителей босса знаю на отлично, благодаря Вере. Хм, что если тайно сфоткать каждого гостя и переслать Вере? Она точно их всех по именам знает.

Пока кручу в голове свой коварный план по спасению собственной репутации, внимание привлекает вопрос Антонины Григорьевны. Точнее, замечание, брошенное невзначай.

— Жаль тут нет Викули, — вздыхает женщина.

Надеюсь, она не про Фролову? Викулей у меня бы язык не повернулся ее назвать.

Герман на слова матери никак не реагирует, но госпожа Самойлова явно не собирается сдаваться.

— Герман, ты меня слышишь?

— Ты что-то спросила, мама?

— Да, про Вику.

— С чего ей тут быть?

— Ну я не знаю… А почему бы и нет. Она любит это место. Мы на днях тут с ее матерью прекрасно посидели…

— Ну значит в следующий раз посидите, — равнодушно отвечает Герман, занятый приглушенным разговором с одним из мужчин. Теперь я верю, что босс ни на грамм не обманул, ни насчет ужина, ни на счет дресс кода. В сапогах в таком обществе я бы сгорела от стыда. Я и сейчас от него просто сгораю. Потому что вела себя как круглая идиотка, возомнившая бог весть что. Босс же всего лишь пытался корректно поставить меня на профессиональные лыжи.

— Мне жаль, — вздыхает Антонина, и тут Герман произносит совершенно неожиданно:

— Нет Викули, зато есть Настюша. Познакомься, мам, моя новая секретарша.

На Антонину Григорьевну его слова производят эффект взорвавшейся бомбы. На меня теперь нацелен предельно сканирующий, цепкий, жесткий взгляд. Меня оценивают по всем параметрам, прям таки слышу, как потрескивает сканер в голове мамы босса. И понимаю — я не нравлюсь.

— Ты уволил Веру? — удивленно спрашивает Александр Петрович.

— Нет, не переживай за свою любимицу. Она сломала ногу.

— Боже мой, — взволнованно выдыхает бывший президент. — Надо обязательно ее навестить…

— Ни за что, — рявкает Антонина Григорьевна.

— Перестань, человек ногу сломал, — морщится ее муж.

— Значит ты выбрал замену… Видимо времени подумать не было, — женщина переключает внимание обратно на меня.

— Настю посоветовала Вера. Можно сказать, выбрала за меня.

— Оно и видно, — фыркает Антонина.

Мне до смерти надоело что обо мне говорят в третьем лице. И что мое лицо явно неприятно эти людям.

— Можно я в уборную? — жалобно пищу взглянув на босса.

— Опять?

— А что тут лимит на ее посещение?

— Хм, я так и думала, что эта девица дерзкая.

Теперь уже вскакиваю и ухожу, не дожидаясь разрешения. Которое и спросила то только по формальным соображениям.

Как же хочется сбежать с этого ужина! Устала чувствовать себя идиоткой.

Но увы, приходится вернуться к столу. Правда родителей Самойлова уже нет, вздыхаю с облегчением. От всей души надеюсь, что больше никогда не встречусь с его мамой.

После десерта, от которого отказываюсь, ограничившись маленькой чашечкой капучино, стенографирую около сорока минут. Из гостей остались только двое мужчин, и действительно заняты деловыми вопросами.

Потом следует подписание каких-то бумаг. Потом снова кофе, с ликером.

От ликера, еды, уютной атмосферы и позднего часа меня начинает клонить в сон. Удивительно, но босс от спиртного отказывается.

— Я отвезу тебя домой, ты почти спишь, — произносит Герман.

И правда, зачем я выпила, начинаю ругать себя. Вот дура, не подумала, как домой добираться. Забыла обо всем на свете… Мало траты на сапоги, теперь еще такси в круглую сумму…