Сила трех - Нора Робертс Страница 26

Что ж, Мак имел право ухлестывать за Майей и любой женщиной, жившей на острове. Но тогда ему не следовало класть глаз на нее, Рипли Тодд.

Ублюдок. Хитрый городской ублюдок зажег в ее крови страсть, а потом переметнулся к Майе. Может быть, Майя прибегла к колдовству, чтобы добиться своего?

Это в ее духе.

Рипли добежала до края пляжа и повернула обратно.

Нет, черт побери, не в ее… Как бы Рипли ни нравилось при случае вставлять Майе шпильки, она себя не обманывала. Майя никогда не кокетничала с чужими мужчинами. Она вообще ни с кем не кокетничала, а напрасно. Может быть, поэтому она была такой хмурой и раздражительной. Немножко секса для удовольствия пошло бы ей на пользу.

Нет, это было не в стиле Майи. Как бы они ни относились друг к другу, Майя Девлин была выше того, чтобы отбивать мужчин у других.

После чего мысли Рипли снова вернулись к Маку.

Это полностью его вина. Оставалось только придумать способ мести.

Она закончила пробежку, приняла душ, надела темные шерстяные слаксы, свитер с хомутом, а поверх него — фланелевую рубашку. Потом зашнуровала ботинки и полюбовалась на себя в зеркало.

Конечно, внешностью ей с Майей было не тягаться, но она никогда и не стремилась к этому. Слава богу, у нее был собственный стиль. А если она была в настроении, то умела подать себя.

С наслаждением думая о мести, она накрасила глаза, губы и наложила косметику. А потом, довольная результатом, сбрызнула себя духами, которые Нелл положила в ее чулок на Рождество.

Аромат был очень земной, густой и подходил ей больше, чем что-нибудь цветочное или воздушное.

После недолгой борьбы с самой собой она сняла фланелевую рубашку. Да, к концу дня будет холодновато, но слаксы и свитер выгодно подчеркивают ее фигуру. Удовлетворенная, Рипли прицепила к поясу кобуру и отправилась на работу.

Пес Пита Стара снова сорвался с привязи. Он разнюхал кучу замерзших рыбьих внутренностей и устроил себе пир. А потом выблевал их — вместе со съеденным на завтрак — на безукоризненно чистое переднее крыльцо Глэдис Мейси.

Разбирать ссоры между соседями Рипли обычно предоставляла Заку. Он был более дипломатичным и более терпеливым. Но Зак находился на подветренной стороне острова и помогал убирать пару упавших деревьев. Так что выбора не было.

— Рипли, у меня кончается терпение.

— Я не осуждаю вас, миссис Мейси. — Ежась от холода, они стояли на ступеньках изгаженного крыльца.

— Этот пес… — Глэдис показала на наглую тварь, привязанную к стволу дерева матерчатым поясом, — глуп как пень.

— Не стану спорить. — Рипли смотрела на ничуть не раскаивавшегося пса. Тот бессовестно улыбался, вывалив язык. — Но он такой славный.

Глэдис возмутилась:

— Не знаю, почему эту скотину так тянет именно ко мне, но стоит ему сорваться с привязи, как он, задрав хвост, несется ко мне во двор и закапывает в клумбы с цветами очередную вонючую кость. А теперь еще и это…

Она подбоченилась и посмотрела на свое крыльцо.

— Кто будет его мыть?

— Если вы согласитесь немного подождать, я постараюсь, чтобы это сделал Пит. Скоро перерыв на ленч. Я разыщу его, пришлю сюда и заставлю убрать.

Глэдис фыркнула и решительно кивнула. «Справедливость есть справедливость, — подумала она, — и Тодды обычно находят способ восстановить ее».

— Я хочу, чтобы это было сделано быстро и тщательно.

— Я прослежу за этим. Кроме того, Пит заплатит штраф.

Глэдис поджала губы.

— Его уже штрафовали.

— Да, мэм, это так.

«Что бы на ее месте сделал Зак?» — подумала Рипли. Пес был безобидным, по щенячьи добродушным и совершенно безмозглым. Его главным недостатком была страсть к рыбьей требухе, в которой он с наслаждением валялся или жадно пожирал каждый раз с катастрофическим результатом.

Тут Рипли посетило вдохновение, и она придала лицу мрачное выражение.

— Вы правы. Пита уже предупреждали, что его собака регулярно нарушает общественный порядок. — Она постучала пальцами по рукоятке пистолета. — На этот раз придется наказать собаку.

— Ну, я думаю… — Глэдис осеклась и заморгала глазами. — Что значит «наказать»?

— Не беспокойтесь об этом, миссис Мейси. Этот пес больше никогда не заберется к вам во двор и не станет озорничать.

В горле Глэдис возник комок, и ее голос дрогнул:

— Ты хочешь забрать его и… прикончить?

— Он неисправим… — Рипли не закончила фразу, и намек повис в воздухе. Помогая ей, пес жалобно взвыл.

— Рипли Тодд, мне стыдно за тебя. Я не могу это слышать. Мне такое и в голову не приходило.

— Миссис Мейси, но…

— Никаких «миссис Мейси»! — Рассерженная Глэдис погрозила ей пальцем. — Никогда не слышала ничего более бессердечного! Убить безобидного пса только за ты, что он глупый!

— Но вы сами сказали…

— Я сказала, что он безобразничает в моем дворе. — Глэдис взмахнула руками, обтянутыми рукавами ярко-розового свитера. — И что ты теперь хочешь сделать? Вытащить свой пистолет и всадить пулю ему в ухо?

— Нет, я…

— И слышать не желаю! Ступай отсюда, а собаку оставь мне. Я хочу, чтобы мне вымыли крыльцо, вот и все.

— Да, мэм. — Рипли повесила голову, ссутулилась и пошла прочь. На прощание подмигнув псу.

«Сам Зак не справился бы с этим делом лучше», — решила она.

Рипли нашла Пита и прочитала ему очередную нотацию. Он останется без ленча, крыльцо Мейси будет сиять чистотой, а пес (который к тому времени уже лежал в хорошо отапливаемой красной собачьей будке получит новую крепкую цепь, которая будет удерживать его на участке Стара, когда никого не будет дома.

«Ну, — думала Рипли, — этого будет достаточно, чтобы день на Трех Сестрах прошел спокойно».

Возвращаясь на полицейский участок, она заметила маленькую фигурку, забиравшуюся в окно первого этажа тесовой «солонки» (как на острове называли домики, двухэтажные с фасада и одноэтажные с тыла).

Она подняла брови, а затем нахмурилась. Это был дом одной из ее двоюродных сестер, а яркая голубая куртка взломщика была слишком хорошо ей знакома.

— Деннис Эндрю Рипли, что это ты делаешь, черт побери?

Племянник стукнулся головой о раму и вскрикнул от боли, но Рипли и глазом не моргнула. Ему было двенадцать лет, а каждому двенадцатилетнему мальчишке, у которого голова недостаточно крепкая, следовало обзавестись именно такой.

На мгновение мальчик застыл в окне, ощущая звон в макушке, а потом медленно вылез обратно. Его светлые вихры торчали из-под лыжной шапочки, румяное лицо было обсыпано густыми выпуклыми веснушками.