Ревность - Селия Фремлин Страница 25

Когда она воротилась домой, Джефри мерил шагами гостиную. С надеждой поднял на нее глаза:

— Ну что? Нашла что-нибудь?

— Нет. Ничего. Впрочем, может быть, наверху что-то есть, но я не смогла туда попасть — Фудзи-горка не пустил. Принялся рычать и лаять как сумасшедший, когда я хотела было подняться. Ну я и не пошла.

Джефри коротко улыбнулся, особенно не вникая.

— Понятно…

Он перестал бегать по комнате, нахмурился и медленно опустился на диван, чтобы сидя хорошенько подумать.

— Мне вот что пришло в голову, — сказал он. — Может, произошла какая-то путаница со временем? Это бы все объяснило. Правда, я очень четко ей сказал, что сегодня работаю допоздна и смогу встретиться с ней только после восьми… Интересно, она из дома мне звонила? Ты говоришь, целый день ее не видела? Ни утром, ни позже? И не слышала, как она выходила?

Снова стук в висках и приступ тошнотворной головной боли при малейшей попытке сосредоточиться. Видела ли она Линди? Ну разумеется, видела — в гостях у Норы… Но это, кажется, было вчера, не сегодня?.. Мысли разлетались в разные стороны, словно под порывом сильного ветра. Когда проспишь полдня, в голове такая каша…

— Сегодня ведь вторник? — спросила она Джефри и, увидев выражение его лица, поспешно добавила: — Прости, пожалуйста, я несу чушь. Почему-то страшно хочется спать…

На его озабоченном лице появилось что-то вроде отчуждения и обиды. Еще бы — он себе места от беспокойства не находит, а ей, видите ли, спать хочется. Она сама своим нелепым оправданием погубила объединившее их на короткое время и такое трогательное чувство товарищества.

— Да, сегодня вторник. — Джефри снова сделался сухим и терпеливым. — Пожалуйста, постарайся хоть чем-нибудь помочь, дорогая. Не может быть, чтобы тебе так уж хотелось спать. Сейчас всего половина одиннадцатого.

— Да, ты прав. Прости. Дай мне немножко подумать. Я сегодня столько всяких дел переделала, мне нужно вспомнить…

Каких дел? Она вообще что-нибудь делала? Конечно, делала — мыла посуду после завтрака, прибирала дом, собиралась к Норе… Нет, это было вчера, в понедельник; надо наконец это запомнить. Ну значит, сегодня она занималась чем-то другим… Что она обычно делает по вторникам?

Магазины? Нет, сегодня по магазинам она не ходила. Вроде бы… Точно, не ходила. Она начала припоминать: был такой густой туман, а у нее болело горло… Вот что она делала весь день — болела.

Так Джефри и сказать? Ни за что на свете! Особенно сейчас, когда он, такой холодный и категоричный, требует от нее фактов. Только фактов, голых фактов, которые могли бы ему помочь разыскать Линди. «Не найти ему ее!» — злорадно шипел внутри Розамунды противный голосок. Удивительным образом борьба с этим голоском придала ей сил, вернула ясность мыслей.

— На улицу я сегодня не выходила, — уверенно проговорила Розамунда, и это, по крайней мере, было правдой. — Возилась целый день в доме — мыла, убирала, то да се…

Она подошла к камину и опустилась в кресло напротив мужа. Боже, какое блаженство — она сидит! Наконец-то. Сейчас бы закрыть глаза… Но надо держаться.

Она заметила, как Джефри окинул глазами ее вытянутые ноги.

— Ты что, и в саду искала? — удивился он.

Розамунда испуганно проследила за его взглядом. Ее почти новые черные лодочки были сплошь заляпаны грязью — толстым слоем полузасохшей грязи, с прилипшими к ней травинками. В голове, словно приступ внезапной боли, появилось мучительное ощущение… чего-то. Мелькнуло и исчезло прежде, чем Розамунда успела осознать, что это было, оставив ее в не меньшем изумлении, чем Джефри. Вместе с ним она озадаченно уставилась на туфли.

— Нет, не искала. — Розамунда была совершенно сбита с толку. — Только прошла по боковой дорожке и по бетону возле стеклянной двери. Понятия не имею, где меня угораздило так вывозиться.

Она с недоумением взирала на испачканные туфли до тех пор, пока они не стали казаться ей чужими. Туфли то увеличивались в размере, то сжимались, то уплывали куда-то далеко, то снова плавно возвращались на ее ноги. Вот именно — на ее ноги. Нельзя забывать, чьи это ноги шлепали по неведомой грязи неизвестно куда. Но она уже так долго молчит — что подумает Джефри?..

Однако это продолжалось, должно быть, не дольше пары секунд. Когда Розамунда взглянула на мужа, он больше не смотрел на ее ноги, махнул рукой на эту загадку.

— Ну что же, — он поднес к глазам часы, прикидывая, что делать дальше, — Эйлин скоро будет здесь… Она говорила — через час или около того…

Джефри встал, подошел к окну и, небрежно откинув в сторону плотную штору, замер на долгую минуту.

— Туман определенно рассеивается, — объявил он через плечо. — Если ее где-то задержал туман, то теперь путь свободен…

Розамунде и с противоположного конца комнаты было видно, с какой пытливой дотошностью он вглядывается в темноту, словно хочет силой вырвать из нее знакомый силуэт; как внутри него зреет радость долгожданной встречи, рука готова взлететь в приветственном жесте, а сам он — рвануться к входной двери…

Надо бы ему сказать, подумала Розамунда. Не дело заставлять его так ждать и надеяться… И в то же мгновение до нее дошла вся абсурдность этой мысли. Ей же нечего сказать. Ей известно не больше, чем ему, — даже меньше, потому что это не она, а он последним видел Линди, последним с ней говорил.

— Это точно она тебе звонила? — услышала Розамунда свой вопрос и сама поразилась — что за чушь лезет в голову?

Джефри резко повернулся в ее сторону:

— Ты о чем? Кто же еще это мог быть?

Хорошо ему спрашивать. Розамунда и сама хотела бы знать, о чем это она. Но теперь деваться некуда — надо сочинить что-нибудь мало-мальски подходящее или же откровенно признаться, что она не в себе из-за жара, и покончить с этим. Она представила скрытое раздражение, с которым Джефри встретит эту новость, его мучительно неловкие попытки проявить сочувствие и озабоченность по поводу этого довеска (или, скорее, помехи) к его тревогам. Нет, ни за что.