Умение не дышать - Сара Александер Страница 25

– В тот день, после нашего погружения в бухте, с тобой все хорошо было? Я только когда домой добрался и стал думать об этом, понял, что ты пулей на поверхность вылетела, когда ту кроссовку увидела. Почему она тебя так напугала?

Мне все еще хочется рассказать ему все. Про Эдди, про Диллона, про моего отца. Но тут я представляю, как рассказываю об этом и как ужасно глупо все это звучит. Как можно просто так взять и выдать такое? «Ой, да я подумала, что это кроссовка моего погибшего брата-двойняшки, а еще мне кажется, что отец и старший брат от меня что-то скрывают про то, как он погиб».

А что, если я расплачусь у него на глазах? К тому же я вовсе не хочу с кем-то делиться рассказами об Эдди. Это все равно как если бы я взяла и отдала частицу себя.

– Я не испугалась, – говорю я. – Мне просто стало интересно, что это такое.

Тэй стряхивает пепел на пол и переворачивается на спину. Я смотрю, как он курит. А он искоса наблюдает за мной.

– На дне столько всякого мусора, – говорит он. – Просто удивительно, сколько всего рассеянные люди теряют.

Я – одна из этих рассеянных.

– Чего я только не находил, – продолжает Тэй. – Бумажники, кукол, ключи… мобильники. – Он делает паузу и подмигивает мне. – Подушки, лэптопы. Однажды даже щетку для волос нашел, вся в волосах была. Не могу понять, как можно случайно уронить в море щетку для волос?

– А я однажды свою Барби в море уронила, когда маленькая была.

Тэй фыркает:

– Вот не думал, что ты из тех девчонок, которые с Барби играют.

– Я как раз не из них, – говорю я и тянусь за косяком. – Поэтому-то и швырнула ее с моста. Мать моя жутко психанула.

Теперь моя очередь задавать вопросы.

– Тэй, можно тебя спросить?

– Не обязательно каждый раз спрашивать, когда хочешь о чем-то спросить.

Игриво тыкаю его кулаком в плечо. К нему так приятно прикасаться.

– Я спрашиваю, потому что ты не всегда отвечаешь. К тому же из вежливости.

Тэй снова ложится на бок совсем рядом со мной и облизывает губы. Мне стоит больших сил не схватить его за плечи и не притянуть к себе, но я же понятия не имею, хочет ли этого он.

– Почему ты уехал с Черного острова? И куда?

Нехороший вопрос. Улыбка тут же исчезает. Тэй рывком садится.

– Неужели нельзя просто жить этим моментом? – ворчит он. – Зачем обязательно говорить о прошлом?

Он нащупывает в кармане пачку сигарет, пытается прикурить, но зажигалка не работает. Он сердито швыряет ее на пол.

– Прости, – бормочу я и чувствую, как пылают щеки. – Я же не хотела ничего выпытывать. Ты не должен мне ничего рассказывать.

Да, я говорю так, хотя мне ужасно хочется, чтобы он рассказал мне все.

Уж лучше бы я его поцеловала вместо этого разговора. Никак не научусь держать язык за зубами.

Достаю из кармана зажигалку и протягиваю Тэю. Он говорит спасибо… и его прорывает.

– Я не хотел уезжать. Но отец не хотел, чтобы я тут жил. Решил, что я могу тут от рук отбиться, а ему хотелось только работать или отвисать с дружками, а не меня воспитывать.

Я только киваю в ответ, чтобы не брякнуть какую-нибудь глупость.

Тэй продолжает:

– А насчет от рук отбиться – это со мной всегда случалось. То школу прогуляю, то в драку ввяжусь, то дома что-то сломаю. Несколько раз копы меня за мелкие кражи задерживали. Ничего такого серьезного, конечно, – у меня же отец коп, и я его совсем уж подводить не хотел. А я ему был не нужен, потому он просто не обращал на меня внимания. А потом в один прекрасный день он психанул и сказал, что с него хватит. Я из школы вернулся, а мои вещички собраны. Отец отвез меня на автостанцию и отправил к матери. Я даже попрощаться ни с кем не успел. Ублюдок.

– Да, дерьмово, – говорю я. – Так ты все это время у матери жил?

– Ну да, она в Дорни живет.

– Где это?

– На западном побережье. Довольно далеко.

Тэй вдруг кажется мне маленьким и хрупким, и это я принесла ему печаль. Прикасаюсь к его бедру, чтобы выказать сочувствие. Он изумляет меня тем, что берет мою руку и сжимает ее.

– У меня тоже случалось воровство, – говорю я.

Тэй усмехается:

– Я сразу понял, что ты бедовая. А что ты воровала?

Да уж, бедовая… Краснею, вспомнив о похищенной пачке презервативов.

– Чаще всего – косметику, – признаюсь я. – Лак для волос, бритвенные станки, быструю лапшу.

Тэй отпускает руку и хлопает себя по бедру, услышав про лапшу.

– Что? Что смешного? А ты что воровал?

Он смеется еще громче.

– Теперь я этого не делаю, но я специализировался на байках, – выдавливает он сквозь смех.

Я стараюсь не обращать внимания на его истерический хохот.

– На каких байках? Ты про велики? У тебя своего не было, что ли?

– Когда мне было одиннадцать, я спер мопед – какой-то идиот оставил ключи в зажигании. Ну, я и подумал: прокачусь и поставлю на место. Но тут… – Он продолжает хохотать, и его смех ужасно заразителен. – В общем, я его разбил. И руку сломал. Вот почему у меня привычный вывих плеча. Пришлось отцу заплатить за новый мопед.

– О господи. Так вот почему он тебя отправил отсюда? – спрашиваю я. Новость насчет мопеда вызывает у меня смесь ужаса и восторга.

Тэй утирает слезы и прокашливается.

– На самом деле не поэтому. Через год после перелома руки я увел еще один байк. На этот раз – велик. Ну и, похоже, это стало последней каплей.

Теперь у него печальный вид, и он больше ничего не говорит.

– Так из-за чего же ты вернулся? – спрашиваю я, удивляясь тому, как легко из меня сыплются вопросы.

– Меня дядя позвал обратно. Сказал, что собирается открыть здесь школу дайвинга и хочет обучить меня, сделать инструктором, если я буду ему немного помогать в обустройстве клуба. К дайвингу я пристрастился в Дорни. Больше там делать было нечего. Я и сам хотел обучать дайвингу других как инструктор, но курсы инструкторов жутко дорогие, а работы у меня никакой не было. Школа дайвинга Мика – это для меня потрясающий шанс. А мать была только счастлива опять спихнуть меня отцу. Ну, дала ему кое-какие инструкции – типа, чтобы я не шлялся по ночам. И теперь отец меня обыскивает и отбирает все, чего, как он считает, у меня быть не должно. Не так круто, когда у тебя отец – коп. Я думал, вот будет здорово вернуться, потусоваться снова с Дэнни и Миком, но этот городок, как был, так и остался задницей мира. Да и Мик сам дайвингом заниматься не будет.

– А Дэнни?

– Этот мне шагу ступить не дает. Учит меня, что делать, с кем говорить.