Девушка без имени - Татьяна Веденская Страница 25

– Никогда не желала, – кивнул он и бросил ледяным тоном: – Даже когда спала со своим деловым партнером, желала мне добра.

– Я пойду, – покачала головой Ирина. Еще не хватало ей становиться свидетельницей семейной разборки. Но Иван не позволил, он взял девушку за руку и крепко сжал ее ладонь.

– Хочешь сделать мне больно?! Мне звонил Сережа, – побелела Наталья.

– Сережа – идиот, и он ничего не знает. – Иван улыбнулся самой ледяной из всех возможных улыбок.

– Зачем ты это делаешь, Ванька? Я говорила тебе…

– Да, Наташа, ты мне много чего говорила. Главным образом, что я сам во всем виноват, что ты была так несчастна со мной.

– Что, разве это не так?

– Ну так что, он дал тебе почувствовать себя снова живой, молодой? Я правильно все понял? Я же признал все ошибки, сам приговорил себя к высшей мере и сам же себя расстрелял. Чего же еще тебе надо? Тебе Сережа позвонил? И что теперь?

Наталья замолчала, потрясенно разглядывая своего бывшего мужа. Никогда он не заходил так далеко, и причина была очевидна. Причина сидела на ее подоконнике, в ее штанах и в ее майке, в неизвестном фартуке и с чашкой кофе в руках. И смотрела на Наталью невозмутимыми бутылочно-зелеными глазами. Красивая тварь, молодая.

Все было куда хуже, чем говорил Сережа. Даже если между ними ничего нет.

Особенно если между ними ничего нет. Он называет ее на «вы». Она варит ему кофе. Он рисует ее портрет.

– Да ты в беде, Ванька, – пробормотала Наталья. Она поймала его взгляд и склонила голову набок так, чтобы он не смог отвернуться, заставила его смотреть ей в глаза. В ее усталые карие глаза красивой женщины, возраст которой выдавали не морщины, не мешки под глазами, а опыт, глубокое знание жизни «как она есть».

Она всегда умела решать проблемы. Конь на скаку – без проблем. Коней мы удержим, это меньшая из проблем. Вот отбившийся от рук бывший муж…

– Я не в беде, что ты мелешь! – покачал головой Иван, выдерживая ее взгляд. – Мы с тобой, Наталья, – вот это была беда.

– Кто эта женщина? Ты ее совсем не знаешь!

– Зато я хорошо знаю тебя. И тебе пора уходить, – проговорил Иван тихо, но твердо. Трудно поверить, как сильно эта женщина влияла на него. До сих пор при звуках ее голоса он вздрагивал и испытывал безотчетную грусть, разочарование, депрессию, сожаление и бесполезность любых усилий – все, с чем за годы их брака неразрывно переплелось и перемешалось слово «любовь». Добрая сотня полотен показывала их ссоры и повернутые прочь спины. Их любовь была как в хороших книгах – болезненной, надрывной, разрушающей. Хорошие книги часто растут на чьих-то могилах.

Картины хорошо раскупали.

– Сигареты есть? – спросила Наталья как ни в чем не бывало. Иван молча протянул ей пачку и помог прикурить.

Они молча тянули дым и смотрели в разные стороны.

– Почему твоя модель расхаживает по дому в моих старых штанах? – Тон обманчиво замаскирован под простое любопытство. Наталья говорила так, словно Ирины и вовсе не было в кухне вместе с ними.

– Они нужны тебе? – завелся Иван. – Я попрошу ее переодеться. Кстати говоря, у меня тут много твоих вещей, надо бы как-нибудь перевезти их к тебе. Я могу их собрать.

– Спешишь избавиться от всего, что напоминает тебе обо мне? – спросила Наталья зло. – Если бы ты мог, то прямо сейчас побежал, собрал бы все и скинул бы мне из окна, как это делают обиженные итальянские жены.

– Это невозможно, – с той же сдавленной злостью ответил Иван. – Я живу на первом этаже. В этом не было бы нужного драматизма.

Они снова замолчали, сверля друг друга взглядами, наполненными прошлым, которое протекало, как дырявая крыша, прямо им на головы.

– Ты не считаешь, что с детьми нужно видеться почаще? – Наталья бросила это как горящий снаряд на крепостную стену, но Иван и бровью не повел.

– Только скажи, когда ты готова мне их дать.

– Это ведь и твой дом тоже.

– Только не говори, что ты или твой любовник будете мне так рады в моем так называемом доме. Что встретите меня хлебом-солью, – фыркнул он.

– Мучное вредно, – ответила она после длинной паузы.

– Чего ты от меня хочешь, Наталья? – спросил Иван. – Тебе неприятно, что у меня кто-то появился? – Он сдавил еще сильнее Иринину ладонь, словно умоляя ее и дальше молчать, сохраняя эту дурацкую маску найденной вчера на улице любовницы, в пику его бывшей жене. Ирина сидела прямая как палка и была близка к тому, чтобы закатить пощечину – все равно кому, ему или его высокомерной жене.

– Никого у тебя не появилось.

– Тебя это больше не касается.

– Ах, да. – Наталья пожала плечами. – Расскажи мне о том, какой плохой женой я была для тебя. Как я не готовила, совсем не интересовалась твоей жизнью, не посыпала тебе все корицей.

– Наташа, уйди, – попросил Иван. – Я… мне нужно работать.

– Работай! А пусть твоя нимфа и мне кофе сварит. В конце концов, мы ж теперь не чужие люди. Мы ж почти семья. Раз уж она сидит тут и слушает, как мы с тобой ругаемся? – все громче говорила Наталья.

– Это неприлично, в конце концов! – прорычал Иван. Наталья устраивала ему сцену, а он ничего, ничего не мог с этим поделать.

– Неприлично? А мне плевать! И на работу твою плевать. Думаешь, я поверю, что ты запирался и часами рисовал каких-то девиц просто потому, что они тебя вдохновляли?

– Хочешь убедить себя в том, что я тебе тоже изменял, – пожалуйста! – крикнул Иван. – Ты вполне можешь сделать это и без меня. Всегда так делала. Зачем же теперь тебе нужно орать у меня в доме?

– Когда-то это был наш дом! – крикнула она.

– Да, Наташа, был. И ты все разрушила, – процедил сквозь зубы Иван. По лицу его бывшей жены пробежала сразу туча эмоций. Отвращение, злость, желание что-то сказать в ответ, сожаление о том, что уже было утеряно безвозвратно. Желание найти какой-то аргумент, продолжить бесконечное выяснение отношений. Интересно, со своим чертовым любовником она тоже так часами припиралась, придиралась к мелочам, упрекала во всех смертных грехах на свете?

– Знаешь, Чемезов, а ведь ты скотина, – сказала она, найдя наконец правильные слова.

Иван кивнул с облегчением.

– Наконец-то ты об этом вспомнила, – улыбнулся он, а затем выпустил из рук Иринины ледяные пальцы и вышел в коридор, открыл входную дверь.

Наталья же не спешила выходить, словно не желая облегчать Ивану задачу. Если уж он решил выгнать ее, то ему придется сделать это по-настоящему. Схватить за руки, выволочь по полу, вытолкав взашей. Наталья знала, что на такое у него кишка тонка. Слишком хорошо воспитан. Он просто тюфяк, слюнтяй.

Но он всегда был – ее тюфяк, ее слюнтяй.

Наталья стояла на кухне и курила. Ирина сидела рядом, на соседнем подоконнике, и смотрела на улицу.