Воспитание чувств - Сьюзен Фокс Страница 25

— Я не позволю тебе шантажировать меня, — заявила Трейси, и по ее негромкому голосу явственно чувствовалось, каких усилий ей стоило держать себя в руках. — Ты злоупотребляла малолеткой. А поскольку теперь ты вознамерилась иметь дело с Таем Кэмероном, я бы посоветовала тебе ознакомиться с законом о сроке давности, прежде чем использовать это в своих нападках на меня.

— Да, ты была подсадной уткой во многих играх, дорогая, — проворковала Рамона, ничем не выдав, что угроза напугала ее. — В конечном счете ты всегда умела разобраться, что к чему, но разумно помалкивала. Говоря по правде, Кэмерону и дела не будет до того, какую роль в этом сыграла я, но он слишком принципиален, слишком щепетилен, чтобы вынести хотя бы намек на то, что ты принимала участие в чем-то предосудительном или молчаливо поощряла это. Разумеется, ему и в голову не придет мысль породниться с нами. — Ее губы растянулись в ехидной улыбке.

— Убирайся! — Трейси трудно было вздохнуть от боли в груди, но она превозмогла себя. В ушах у нее звенело, кровь прилила к лицу. — Я не позволю тебе сделать это.

Рамона в удивлении вскинула брови.

— И как же ты надеешься остановить меня? — спросила она и спокойно направилась к двери. — Возвращайся к своему богатому и красивому землевладельцу, Трейси. Посмотрим, какое у него сложится о тебе мнение и что он предпримет, когда узнает все.

— Впредь не ищи встреч со мной, Рамона.

Услышав эти слова, Рамона остановилась.

— Не говори глупости. Если ты кому-то и нужна была на всем свете, так это мне, и я всегда останусь для тебя единственной родственной душой. Мы в одной упряжке, ты и я, а ты стала теперь такой красоткой. Даже красивее, чем я была когда-то. Я многого достигла, но если мы объединимся…

Трейси взяла мать за руку и подвела к двери.

— Я не хочу больше тебя видеть.

Рамона высвободила руку и повернулась к дочери с усмешкой.

— Мы замечательно сработаемся, Трейси. Как в былые времена. Еще увидимся.

Рамона прошла к открытому лифту, вплыла в него, повернулась, чтобы посмотреть на дочь, и нажала на кнопку. Она успела послать Трейси улыбку, прежде чем двери лифта закрылись.

Трейси стояла, не шелохнувшись. Она утратила всякое представление о времени, в полной мере ощутив, насколько подействовал на ее психику визит Рамоны. Разве она не предвидела, такое случится? Разве ей не было известно, что, несмотря на эти последние месяцы, нечего и рассчитывать на будущее с Таем, что эти месяцы были всего лишь волшебной сказкой, сладким сновидением, слишком эфемерным, чтобы противостоять ядовитому дыханию реальной жизни? Она просто отбросила тягостные мысли и воспоминания. К ее удивлению, это оказалось настолько легко, что ей и вправду поверилось в то, что бывают безупречные репутации и можно начать все сначала. Как и в то, что ей уже не придется встречаться с матерью.

Трейси наконец удалось покинуть свой пентхаус. Когда ее машина остановилась перед особняком на ранчо Кэмерона, она с изумлением обнаружила, что абсолютно не помнит, как проделала долгий путь из Сан-Антонио.

«Почему бы нам просто не побеседовать?» — спросил Тай той ночью, несколько месяцев назад. И они просто беседовали. Неделя за неделей, разговаривая почти обо всем, но не касаясь ее грязного прошлого. Возвращаясь к этому мысленно, Трейси осознала, что говорила только о Сэме, Кейне и Рио, о поездках на ранчо Лэнгтри, о школе и о том, где ей доводилось бывать. Она ничем не выдала себя, говоря лишь о приятном, упоминая о Рамоне вскользь, пи словом, ни намеком не дав понять, что то, что у нее было с Таем, было самым лучшим в ее кошмарной жизни, полной превратностей, страданий и страха.

Она отговаривалась тем, что ему, мол, вовсе и ни к чему знать об этом, потому что для нее пребывание на ранчо Кэмерона являло собой попытку начать все сначала, зажить по-другому и отныне принимать решения только самостоятельно. Однако в ее жизни вновь появилась Рамона и открыто заявила, кто на самом деле правит бал.

Трейси сидела в машине, не замечая, что остановилась на солнцепеке и машина в мгновение ока раскалилась, как духовка. Подняв руку, она обнаружила ручеек, стекавший у нее с виска. Это заставило ее выйти из оцепенения и открыть дверцу.

Она двигалась как сомнамбула, однако прохлада в доме немного привела ее в чувство. Трейси незаметно прошла в свою комнату и до вечера просидела на краю кровати, уставившись в стену.

Трейси не стала объяснять Таю, почему скрылась с глаз после того, как вернулась из Сан-Антонио, а он не стал спрашивать.

Ей все-таки удалось высидеть за ужином, стараясь кое-как поддерживать разговор. Потом она помогла Марии убрать со стола и поставить посуду в посудомойку. Ее мысли мучительно метались в поисках выхода. В конце концов она пришла к Таю в кабинет. Он сразу оторвался от бухгалтерии и предложил перейти в гостиную.

Трейси знала наверняка, что ей уже ничего и мечтать о душевном покое. Ранчо Кэмерона больше не казалось ей прекрасным иным миром, где все делается в открытую и разумно. Угрозы Рамоны на всем оставили свой зловещий отпечаток.

Только они расположились на диване и Тай потянулся за пультом, как Трейси взглянула на него будто невзначай и попыталась улыбнуться.

— Тебе не приходило в голову съездить куда-нибудь?

Тай взял ее руку в ладонь и положил себе на бедро.

— Наступает горячая пора. Осенние работы, — произнес он и слегка сжал ее руку.

— Так, ненадолго, — подавив легкое разочарование от его ответа, Трейси продолжила свое, — на каких-то там несколько дней.

Если бы она уговорила Тая уехать куда-нибудь на время, может, ей бы и удалось сбить Рамону со следа. Растянуть бы несколько дней до пары недель, может, Рамона и переключилась бы на какую-нибудь другую возможность раздобыть деньги. Трейси вдруг стало жутко стыдно: ведь ей пришло в голову манипулировать Таем.

Тай посмотрел на нее, и взгляд его стал пристальнее.

— Тебе вроде не хватает дыхания, Трейси. Что случилось?

Она с трудом выдохнула и отвела взгляд. Ей хотелось рассказать ему, рассказать прямо сейчас о таких сторонах своей жизни, о которых сама она хотела бы забыть. Рискнуть в надежде, что они достаточно сблизились, и Тай ее правильно поймет, и для него это не будет иметь значение. Ей хотелось рассказать, слова так и просились на язык, однако тяжкий груз страха и ужаса, сжавший вдруг ей сердце, сковал ее волю.

О господи, она еще так мало вкусила от радости общения с Таем! Ей так нравилось быть здесь с ним, ей так нравился он сам. Она еще не успела насладиться даже малой толикой редкого счастья, а душа ее изнывала, готовая принять столько, сколько сможет вынести.

— Неужели нельзя сказать мне? — спросил Тай так, как будто догадался обо всем.

Трейси стремительно взглянула на него и увидела в его глазах спокойное ожидание.

В ее ответе не было лукавства: