Дресс-код вдохновения - Ирада Вовненко Страница 25

Она вышла в коридор, быстро позвонила Максиму. Экономя его время занятого человека, договорилась о встрече в этот вечер. Счастливая, уехала делать репортаж со съемочной площадки.

* * *

Юлия. Сентябрь. Resort Casual

Отправитель:

957 55 57

15 сентября 21.00

«Танечка, ты дома? Если я через час заеду, нормально? Ю.»

Они встретились в холле небольшого отеля; Юлия приехала много раньше и вышагивала перед подъездом, периодически останавливаясь и делая большие глотки минеральной воды из бутылки. Она волновалась. Она не представляла себе, как повернется их разговор, какие новые правила игры предложит ей Максим. Но знала, что ей придется принять их.

– А вот и Принцесса, – своим обычным голосом проговорил он, хлопая дверцей автомобиля. «Приехал с шофером, – подумала Юлия, – планирует выпить». А больше она ничего не подумала, потому что прижалась своими губами к его, и он крепко обнял ее, и вновь ее закрутил вихрь желания, в котором растворялись все мысли вообще.

Потом, лежа на его руке, она улыбалась, разглядывая невысокий потолок.

– О чем думаем? – спросил Максим, освобождаясь от объятия и протягивая руку за квадратным стаканом, наполненным виски со льдом.

– Да так… О любви.

– О любви? Ну, расскажи мне. О первой?

– Да, – Юлия рассмеялась, – у меня есть подруга, так вот она убеждает, что первую настоящую любовь пережила в пять лет. Они там ездили в какой-то санаторий, и вот там…

– Ну а почему бы, собственно, ей не влюбиться впервые в пять лет?

– Ну что ты, – Юлия приподнялась на локте, – это невозможно. Любовь ведь имеет некоторые условия существования, не совместимые с пятью человеческими годами.

– То есть ты в это время интересовалась только куклами?

– Не надо надеяться, – Юлия приняла от Максима бокал с вином, отпила немного, – что я ни в кого не влюблялась в шесть человеческих лет. Ого-го, скажу я тебе лихо, и это «ого-го» будет означать мальчика с фамилией Коновалов. «Коновалов очень красивый» – так говорили мои товарки по подготовительной группе.

– О, это интересно! – Максим усмехнулся. – Красивый Коновалов!

– Не помню Коновалова, но верю в его красоту. Чтобы соответствовать ей, я требовала от мамы исключительно белых колготок, и еще у меня были немецкие трусы с оборками.

Кажется, Коновалов превосходно владел танцевальным «русским шагом» и возглавлял детсадовские утренники в паре с кем-нибудь достойным. Не со мной. Потому что меня он, разумеется, не замечал.

– Бедная моя! – Максим разрезал румяное яблоко на кусочки.

– Но это нисколько не отвратило меня от генеральной идеи относиться к мальчикам по-особенному. Я претворила ее в жизнь первого сентября на школьной линейке. Моим новым возлюбленным стал ученик Хаситуллов. Замечательно, что я не помню имен этих выдающихся ребят, а вот фамилии – пожалуйста. Есть в этом что-то неестественное, мне кажется. Что-то гестаповское в этом есть, да?

– Сложно сказать. Хочешь яблочко?

– Хочу. Спасибо.

– Продолжай же!

– Тебе интересно?

– Весьма.

– Стоит ли размениваться на эту несчастную среднюю школу, прыщавый пятый, прыщавый шестой и прыщавый седьмой классы? Впрочем, прыщи в восьмом отнюдь не помешали мне полюбить одноклассника Алексея. Алексей отличался классической внешностью литовского крестьянина и крестьянской невозмутимостью характера. Был молчалив, серьезен. Мы соседствовали по парте. Вместе выполняли лабораторные работы на химии. В одной из них участвовала горелка, таблетка сухого спирта, и надо было что-то специальное кипятить. Я чиркнула спичкой, Алексей мечтательно сказал, глядя на чуть желтеющее пламя: «Что такое вообще – огонь? Что это за таинственная материя, откуда она?» Я напряглась. Мне представился реальный шанс хоть как-то зарекомендовать себя в глазах Алексея. Я должна была найти нужные слова! Подумала, пару раз моргнула и сказала вдохновенно: «Огонь, огонь… ну, это когда что-либо горит». Так позорно закончился Алексеев эпизод, а в затылок ему уже бодро дышали следующие и следующие.

– Ага, – Максим плеснул Юлии еще вина, – а при чем тут первая любовь? Ты уже забыла, с чего начала, Принцесса?

– Я к этому и веду! Ни Алексей со спичками, ни следующий Олег, ни Гоша, к которому я даже ушла жить в общежитие, ни Александр, мой дорогой муж, не были в результате удостоены звания первой любви.

– Да?

– Да. К примеру, если тебе первый раз разрезали живот, поковырялись в кишках, но не отыскали аппендикса, ты же не назовешь это первой аппендэктомией? Следовательно, любовь – это когда все получилось. Аппендикс вырезан.

– Любовь – это когда все получилось, – глухо повторил Максим.

– Любовь выходит из привычных одежд, модного силуэта, смывает эти ужасные стрелки на веках и помаду тоже, она не уговаривает репетировать слова про огонь и его божественное происхождение, не советует глотать яду или надевать белое платье невесты, она вообще молчалива. Человек спрашивает твое имя, а ты свое имя забываешь, потому что в тебе от тебя ничего нет – только емкость для размещения впечатлений о Нем. И все равно, как ты выглядишь. И больно. И страшно. И если через минуту чертова Земля разлетится на миллиард осколков, то главное – быть рядом. И пусть у Него все будет. И здоровье, и счастье, и невеста хорошая. И работа. Повезет, если все это будет с тобой. Но совсем не обязательно.

Юлия залпом допила вино.

– Я всего лишь хотела сказать, что ты – моя первая любовь, – кажется, она наговорила лишнего, – и я ничего не требую от тебя. Я просто не могу сейчас справиться… – Она поправила волосы привычным жестом, слегка закинув голову. – Понимаешь, просто не могу физически. Так уж случилось, что для жизни необходимо твое присутствие, иначе я начинаю задыхаться. – Она снова встряхнула головой.

Пусть наши отношения остаются такими… будут такими, как ты решишь. Факультативными, – Юлия внимательно посмотрела на него.

Максим встал, подошел к окну, побарабанил пальцами по стеклу.

– Юля, – сказал через паузу, – спасибо тебе. Это лучшее признание в любви, что мне приходилось слышать. Я очень благодарен тебе. Поверь, больше всего на свете я не хотел бы никогда расставаться с тобой, быть рядом. Но… Прямо сейчас мне больше нечего тебе сказать.

Слеза привычно поползла по Юлиному лицу. У англичан используется время Present Continuous, и «инговое» окончание указывает на действие, совершающееся в данный момент. Я смеюсь именно сейчас, я ем именно сейчас, я люблю именно сейчас. Жить в настоящем, жить в моменте, только здесь и сейчас.

Для Юлии плач превратился в непрерывный процесс «выплакивания» всей той недосказанности и обиды, которую ей так хотелось высказать Максиму. Мама всегда говорила, что те, кто плачет, почти никогда не страдают сердечными заболеваниями и не получают инсультов. Таким образом, слезы выступают своеобразным предохранителем, изобретенным природой для человеческого спасения. А как быть со всеми теми, кто не научился выплакивать свои эмоции и обиды?