Профессионально беременна - Ульяна Гринь Страница 25

Не то, чтобы я не обрадовалась, наоборот! Он хочет видеть меня рядом, есть шанс, что я смогу влюбить Беркута в себя и выйти за него замуж по-настоящему, но мне еще никогда никто не приказывал! Поэтому радость я скрыла глубоко под маской холодной обиды и, скрестив руки на груди, ждала ответа. Данила смерил меня взглядом и улыбнулся — как только он умел улыбаться:

— Детка, разве ты не понимаешь? Сначала я должен все проверить. Ты сходи прими душ, Костя отвезет тебя к нашему семейному врачу.

— Данила, мне не пятнадцать лет и сопровождение не требуется, — почти зло выплюнула ему в лицо.

— Ева, пойми меня правильно, — Данила тоже встал, достал телефон. — Не то, чтобы я тебе не доверял… Нет, не так. Я тебе не доверяю. Но если есть ничтожный шанс, что ты носишь моего ребенка, я должен держать тебя в поле зрения… Костя? Будь наготове, после отвезешь Еву в медцентр. Все, я предупрежу.

Он сбросил звонок и сразу же набрал другой номер:

— Дима? Ты записал данные моей посетительницы? Отлично, так вот: ее из резиденции не выпускать… Нет, только по моему специальному разрешению. Все, на связи.

Спрятав телефон в карман, Данила глянул на меня и улыбнулся так сладко, что снова захотелось его убить:

— Вот так, детка. Если тебе нужно что-то из вещей, дай ключ Косте, он соберет и привезет.

— Ты… ты… — я задохнулась от негодования. — Ты мне за это заплатишь!

— Ну-ну, не сердись, золотце.

Данила шагнул ко мне и обнял, прижал к себе, чмокнул в висок:

— Ты же хорошая девочка и не хочешь меня расстроить, правда?

— То есть, мое мнение вообще не учитывается, да? — уткнувшись носом в его свитер, пробормотала я. — Ты собираешься насильно удерживать меня здесь полтора месяца?

— Не насильно. Ну почти… Не сердись, малыш! Обещаю, ты не будешь скучать!

Мягко стелешь, Данила Беркутов!

Но разве меня удержишь? Я уже от него сбежала один раз, второй будет уже проще — по проторенному-то! Но пока я подожду. Объяснить, что он не прав, всегда успею. А пока…

— Я есть хочу, — протянула капризным тоном. У меня над ухом фыркнули:

— Ну, начина-ается!

Теплые руки провели по спине, Данила отстранил меня, глядя в глаза, спросил:

— Хочешь перекусить, или пойдем основательно ограбим Тому?

— Не надо грабить, — я помотала головой, — Тома нормальная.

— Ну это да… Ладно, закажу суши, хочешь?

При слове «суши» во рту появился вкус рыбы. Я всегда любила роллы и маки, но сейчас… Показалось, что под языком насрали кошки. Облизав губы, я простонала:

— Нет, только не суши!

— Пиццу?

Я скривилась. Пицца показалась мне слишком острой и соленой.

— Лучше чего-нибудь сладкого!

— Тогда десерты. Капкейки хочешь?

— Фу! Похоже на копейки! Хочу… торт! Шоколадный. С фруктами.

Данила смешно прищурился:

— Ты заточишь целый торт?

— Да раз плюнуть!

— Ладно, — он снова взял телефон и начал копаться в браузере. А я облизнулась уже с удовольствием и мечтательно сказала:

— Тортик… Мякенький… Шоколадный!

— Добрый день. Нам очень срочно нужен торт… Да, быстрый заказ. Бисквит, шоколадный и с фруктами.

— Грушевый тортик, — добавила я, жмурясь от удовольствия только представлять это сочетание вкусов. — И малинка сверху… М-м-м, свежая малинка!

— Девушка, значит, шоколадный торт с грушей и малиной, записали? В течение часа?

— До-олго, — протянула я.

— Девушка, давайте побыстрее. Я доплачу… Полчаса? Спасибо, записывайте адрес.

Сбросив звонок, Данила с усмешкой посмотрел на меня:

— Теперь твоя душенька довольна?

— Нет, — из вредности ответила я. — Будет довольна, когда я съем тортик.

— Ладно, ладно. Кофе тебе нельзя, хочешь чаю?

— А вот хочу.

И снова звонок. На этот раз Томе.

— Можно нам в беседку чаю, Тома? Да, на двоих, спасибо.

Теперь уже усмехнулась я:

— Ты такой заботливый, все это «жжж» неспроста.

— Ты беременна, а беременным женщинам перечить нельзя.

— Но ты не веришь, что это твой ребенок, — удивилась я. Данила фыркнул, с ленцой растянувшись на скамейке:

— Презумпция невиновности, детка, презумпция невиновности.

Тортик и правда привезли очень быстро. Походу, кондитерская была где-то рядом, и уже через двадцать минут Тома торжественно принесла в беседку подносик с возвышающимся на нем произведением кулинарного искусства. Уже разрезанным. Я плотоядно потирала ладошки, глотая слюнки, в нетерпении скорее попробовать это сладкое чудо. Тома заметила, добродушно сказала:

— Ежели на сладкое тянет, девчонка будет.

— Не надо нам девчонок, у нас полон дом девчонок, — сварливо отозвался Данила. — Ева, мне нужен пацан!

— Прости, — облизнулась я, — но за пол ребенка отвечает мужчина.

Тортик пах летом. На бисквите, залитом белым шоколадом, в окружении кремовых цветочков, лежали покрытые капельками испарины малинки, чернички, клубнички, кусочки груши и киви. Все это великолепие было таким свежим, таким вкусным даже на вид, что я едва не сомлела. Прерывающимся голосом сказала:

— Дайте, дайте же уже…

Тома поставила поднос на столик и лопаточкой выложила треугольный кусок на тарелочку, положила вилочку и отошла в сторону, любуясь на меня:

— Давно у нас не было женщин в положении!

Я вдохнула запах фруктов и прикрыла глаза:

— Боже, это шедевр…

— Вы с ума сошли, что ли?

Резкий голос моей будущей свекрови разорвал прелесть ожидания. Я уставилась на недовольную женщину, а та, отодвинув Тому, подошла к столу и забрала у меня тарелочку:

— Беременным нельзя есть жирный крем!

— Мама, ну почему же? Если ей хочется… — пробормотал Данила.

— Перехочется! — отрезала Елена Николаевна, передав тарелку Томе. — Разжиреешь, какая ты будешь жена моему сыну? А? И холестерин! И вот это вот все… Нет, никаких тортов!

Она решительно забрала поднос и пошла к дому, выговаривая Томе:

— А ты могла бы и подумать, прежде чем давать девочке жирный торт! Никакого ума, за всеми нужен глаз да глаз!

Я застыла, не в силах протестовать, а потом жалобно спросила:

— А что это было?

— Это была моя мама, — Данила выглядел не слишком огорченным, наоборот, смеялся. А вот мне было не смешно. Внутри зрела ярость. Отобрать еду! У беременной! У практически незнакомого человека! Да кто она такая, эта Елена Николаевна?! Даже если она мама Данилы — в доме-то не живет!