Слезы печали - Виктория Холт Страница 24

Я поняла, что Лукас взрослеет.

Накануне спектакля в замке царило радостное возбуждение. Зрителей должно было собраться довольно много, потому что леди Эверсли решила заполнить зал до отказа, пригласив всех, живущих в округе.

— Если понадобится, — сказала она, — они смогут переночевать на полу в главном холле. Такое уже бывало.

Мы провели генеральную репетицию, от которой я получила наслаждение. Мне всегда нравилось веселить детишек, изображая мисс Блэк, и я помню, как Дик и Анджи покатывались от хохота. А как-то раз я переоделась и изобразила разбойника, который пробрался в замок, чтобы всех нас похитить. Дети так перепугались, что несколько недель не могли успокоиться, и мне стало ясно, что хотя я поступила глупо, но все же роль свою сыграла убедительно. А теперь я была полна решимости успешно сыграть Джульетту, и не только потому, что мне нравилось играть вместе с Ромео-Эдвином; мне хотелось доказать Харриет, что я, может быть, и не столь выдающаяся актриса, как она, но вполне сносная.

Несомненно, Харриет обладала какой-то магической силой: когда она появлялась на сцене, пусть даже в роли кормилицы, внимание зрителей сосредоточивалось именно на ней. Текст она знала назубок. Время от времени она весьма надменно смотрела на меня, и у меня складывалось впечатление, будто она рассчитывает на то, что я забуду свой текст. Сцены с участием Джульетты и кормилицы стали теперь гораздо более развернутыми, чем в первоначальном варианте, поскольку Харриет дополнила соответствующие фрагменты роли кормилицы. Я чувствовала, что она постоянно посматривает на шляпу Джульетты, которую ей так хотелось поносить, и мне казалось, что в любой момент она готова сорвать эту шляпу с моей головы.

Настал великий день. Харриет объявила, что репетиций больше не будет и нам следует выбросить из головы все мысли о спектакле. Генеральная репетиция прошла весьма гладко, и теперь мы должны спокойно ждать вечера.

Я рассмеялась и сказала, что она принимает все это слишком уж всерьез. Ведь мы не профессиональные актеры, чье пропитание впрямую зависит от качества их работы.

Я решила прогуляться по саду, и Эдвин присоединился ко мне.

Он спросил меня, не волнуюсь ли я перед спектаклем.

— Это ведь всего лишь игра, — ответила я. — Если мы забудем текст, все только рассмеются и от этого получат, вероятно, большее удовольствие, чем получили бы от профессионального исполнения, на которое мы в любом случае не способны.

— Моя мать надеется, что сегодня вечером будет объявлено о помолвке, сказал он.

Сердце бешено заколотилось у меня в груди, и я замерла, но он продолжал:

— Она надеется, что Чарльз будет просить руки Карлотты, когда она выйдет на сцену после окончания спектакля вместе со всей труппой. — Он нахмурился и добавил:

— Я несколько обеспокоен.

— Почему?

— Чарльз изменился. Боюсь, бедная Карлотта понимает это. Вы заметили в ней перемены?

— Мне кажется, она выглядит немного опечаленной. Я не очень хорошо с ней знакома, но, по-моему, она и раньше была не слишком оживленной.

— Карлотта всегда была такой… полная противоположность своему брату. Она очень серьезна и умеет скрывать свои эмоции, но сейчас, я думаю, она чувствует себя несчастной.

— Она действительно хочет выйти замуж за Чарльза, или это заранее запланированный брак?

— Она страстно этого желает, во всяком случае, желала. Но в последнее время многое изменилось.

Я подумала: это с тех пор, как мы приехали сюда. Чарльз явно влюблен в Харриет. Ох, бедняжка Карлотта! Как, должно быть, ей хочется, чтобы мы никогда не появлялись в ее доме!

— Но, возможно, я и ошибаюсь, — сказал Эдвин и сделал характерное для него уточнение:

— Я уверен, что ошибаюсь. Вот увидите, сегодня вечером будет объявлено о помолвке. В конце концов, именно ради этого он и приехал.

Он взял меня за руку и пожал ее. Я была счастлива.

— Вы знаете, — продолжал он, — ведь мне вскоре, видимо, придется уехать отсюда.

— Вы присоединитесь к отцу?

— Нет, поеду… в Англию.

— Это, наверное, опасно.

— Я поеду туда под чужим именем. Мы тайно пересечем Ла-Манш и высадимся в каком-нибудь безлюдном месте. Нам придется носить мрачную одежду, чтобы не отличаться от остальных. Я собираюсь поездить по стране, поговорить кое с кем из тех, кто, по нашему предположению, остался роялистом, узнать настроение народа… В общем, вымостить дорогу для возвращения короля.

— Когда?

— Я жду приказа. В любой день может явиться гонец с сообщением о том, что мне пора отправляться.

— Но уж не раньше, чем мы сыграем спектакль! Он рассмеялся:

— О, не бойтесь этого! Невелика была бы трагедия. Неужели вы думаете, что без меня не обойдутся?

— Да где же я найду другого Ромео?

Он повернулся ко мне и нежно улыбнулся.

— Вы можете найти, — сказал он, — гораздо более достойного кандидата, чем я.

— После всех этих репетиций! Он смущенно отвел глаза:

— Я уверен, что все обойдется. Несомненно, нас предупредят за несколько недель. Но мы должны быть наготове. Такие операции требуют тщательного обдумывания… и репетиций гораздо более серьезных, чем в случае с «Ромео и Джульеттой».

— Я понимаю.

Он вновь взял меня за руку:

— Похоже, вы и в самом деле взволнованы.

— Мне не нравится, что вы будете подвергаться опасности.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— Дорогая Арабелла, — сказал он, — вы очень добрая и милая. Хотелось бы мне… — Я молчала, и он продолжил:

— Если соблюдать осторожность, то никакой опасности не будет. Мы окажемся в своей собственной стране, и, имея актерский опыт, я вполне убедительно сыграю пуританина, полностью удовлетворенного происходящим вокруг, да и встречаться мы будем с людьми, которые, надеюсь, являются нашими друзьями. Так что у вас нет оснований для беспокойства.

— Как вы думаете, народ действительно мечтает о возвращении короля?

— Именно это мы и собираемся выяснить. Если это так, он вернется, но если народ не на его стороне, то все попытки будут бесполезны.

— Вы хорошо знаете короля?

— Настолько, насколько вообще его можно знать. Карл прекрасный приятель веселый, остроумный, любящий пошутить. Никогда нельзя быть уверенным в том, что он говорит всерьез.

— Вы хотите сказать, что он… ненадежен?

— Возможно. Но я не знаю более обаятельного человека.

— Не объясняется ли его обаяние королевским происхождением?

— Частично, видимо, да. Все готовы обожать короля, а если он к тому же дает для этого повод — ну что ж, тогда любовь к нему растет. О да, Арабелла, я уверен в том, что мы скоро вернемся. Какой же это будет день, когда мы ступим на родную землю!