Безжалостный распутник - Барбара Картленд Страница 24

— Теперь вы в свою очередь непременно должны рассказать мне о моих владениях, — предложил граф.

— С удовольствием, — согласилась Сиринга.

Спустя некоторое время граф неожиданно спросил:

— Скажите, мисс Мелтон, у вас есть еще родственники?

Сиринга отрицательно покачала головой:

— Отец рано лишился родителей, а родители моей матушки порвали с ней из-за того, что она без их ведома обвенчалась с моим отцом. Дедушка скончался вскоре после того, как ушла из жизни моя мама. После его смерти мы остались совсем без денег.

— Нет ли у вас кузин, тетушек или других дальних родственников? — осведомился граф.

— Боюсь, что нет, — ответила Сиринга. — Но даже если и есть, мне о них ничего не известно. — Она на минуту умолкла, но потом негромко добавила: — Вы, наверное, боитесь, что я могу стать… обузой для вас? Обещаю вам, милорд, я приложу все старания… сделаю все что могу, чтобы самой содержать себя.

— Но каким образом вы намерены это делать? Что вы умеете? Есть ли у вас способности к чему-то? — с серьезным видом спросил граф.

— Нет. Не считая того, что я получила скромное образование, я ничего не умею, вот разве что кататься верхом, — чистосердечно призналась Сиринга. — Как вы думаете, я могла бы объезжать лошадей? Мне говорили, что некоторые женщины работают в королевских конюшнях, они учат благородных леди красиво сидеть на лошади, даже если те не умеют хорошо кататься.

— Это не та работа, какую я бы посоветовал вам избрать, — решительным тоном заявил граф. — Надеюсь, мы что-нибудь придумаем, — успокоила его Сиринга. — Я не стану докучать вам, милорд, обещаю вам. Если вы пожелаете избавиться от меня, заприте меня в библиотеке.

Судя по улыбке, ее слова позабавили графа, а в следующее мгновение они въехали в массивные ворота поместья, по обеим сторонам которых застыли, словно часовые, каменные изваяния львов. Сами ворота венчал фамильный герб семейства Ротов. Все это выглядело весьма импозантно.

Ворота — лишь прелюдия, подумала Сиринга, к тенистой аллее с ее вековыми дубами и к самому замку. Кстати, вскоре показался и он, величественно возвышаясь в долине между зелеными холмами. Всякий раз, когда Сиринга видела замок, у нее перехватывало дыхание. Это было поразительной красоты здание с сотнями сверкающих на солнце окон, серебром отражавшихся в водной глади прудов.

— Вам нравится? — услышала она голос графа.

— Восхитительно! — вырвалось у Сиринги. — Каждый раз, когда я вижу это место, мне кажется, что оно стало даже красивее прежнего. Я нигде еще не бывала, и для меня на целом свете нет ничего прекраснее.

— Мне тоже так кажется, — с неподдельной искренностью признался Роттингем.

— Вы ведь наверняка вспоминали о нем, когда находились далеко от дома, — предположила Сиринга.

— Почему вы так думаете? — удивился ее собеседник.

— Я это чувствую, — бесхитростно ответила девушка. — Даже я, хотя и не имею к нему никакого отношения, часто думаю о нем. Когда мне бывает плохо или когда я чем-то напугана, стоит мне вспомнить об этом замке, как у меня тотчас становится легко и спокойно на душе.

Внутренний голос подсказал ей, что граф полностью разделяет ее мысли, хотя и хранит молчание. Он продолжал править лошадьми со сноровкой и ловкостью, которые не могли не вызвать у нее восхищения. Вскоре он остановил экипаж перед огромной входной дверью — вернее, перед ведущей к ней каменной лестницей, после чего, предложив Сиринге руку, помог ей спуститься на землю.

— Добро пожаловать в Кингс-Кип! — произнес он.

Сиринга улыбнулась в ответ. Глаза ее светились счастьем.

— Как замечательно… как восхитительно оказаться здесь… вместе с вами! — задыхаясь от волнения, воскликнула она.