Перепиши меня начисто - Тальяна Орлова Страница 24

– Ну, приехали, окончательно приравняли мой лучший образец к пылесосу. Я не могу его заставить испытывать к тебе симпатию. Он анализирует и делает выводы сам.

– Но на основе какой-то заложенной психики! Кстати говоря, его создавали по чьему-то образцу, или он сборный вариант психики разных людей?

– Нет. Первичный код в нем полностью от меня, – совсем легко признался Кинред. – Но его характер уже другой, ты это видишь. Характер – это далеко не только первичный код. В пример тебе однояйцевые близнецы, а первичный код играет еще меньше роли, чем набор ДНК.

А я усмехнулась:

– А вы тоже любите блондинок?

Он не ответил, но улыбался, наблюдая за тем, как я раскатываю тесто и укладываю на противень – не в первый и не в сотый раз, все же работа в кафе мегаполиса многому научила. Как сложно было жить раньше, и одновременно как это было просто… Кинред отвлек меня от воспоминаний:

– Я тоже склоняюсь к тому, что это должен быть Той. Раз тебе морально легче будет пережить психологические последствия. Да и ему подобный опыт не помешает.

– Когда? – я попыталась спросить как можно спокойнее.

– Завтра. Или ты совсем расслабишься без экспериментов и встрясок, а у меня расслабленных сотрудников обычно не водится. Переключайся, Ината. Просто возьми и переключи в мозге нужный рычаг. Ты будешь во всем этом участвовать, даже привязывать не придется. В самом крайнем случае я дам тебе тот же препарат – и тогда Тою не придется тебя уговаривать.

– Почему же вы не сделали этого раньше?

– Потому что до сих пор не уверен в чистоте эксперимента. Вот сможешь ты сейчас меня поцеловать так же, как час назад?

– Нет. Потому что не хочу этого. И тогда не хотела – укол заставил меня думать, что хочу. Это вообще была не я, я на такое не способна.

– Способна, конечно, просто тебе нужна искренняя симпатия к человеку. Когда включится настоящая страсть, тогда ты сама себя не узнаешь – и это будет чистое удовольствие, пусть даже самое стыдное в твоей биографии.

– Возможно, – я не хотела спорить о вещах, в которых не имела никакого опыта. – И все еще надеюсь, что вы передумаете и назначите меня вашим поваром. Я освою любые блюда, даю слово, я вообще быстро учусь.

– Вот в последнем у меня сомнений не возникает, – он снова смеялся. – Но не надейся, Ината. Я слишком долго тебя искал, чтобы теперь не использовать. Тою ты нравишься настолько сильно, что я впадаю в восторг, когда сажусь анализировать данные или слушаю отчеты о его переживаниях за день. Он способен говорить о тебе постоянно, если его не останавливать, он слушает, как ты спишь, и очень переживает по поводу твоих чувств к нему. Хоть убей, но это у людей называется влюбленностью. Думаешь, почему он так спокойно остается в стороне и не давит на тебя? Это подсознательное желание вызвать симпатию, а не испугать.

– А он способен давить? – я нахмурилась.

– О-о, еще как! Помнишь же, исходный код – мой. Что-то же он должен значить?

На это и я не могла не усмехнуться. Поставила противень в жаровой шкаф и выпрямилась.

– Теперь я могу идти, сэр?

– Куда? – он вдруг изобразил ужас. – Ты хочешь меня оставить справляться с этой штуковиной самому?

– Вам нужно только вынуть, когда таймер сработает. Берете вот за эти ручки, они не нагреваются, и ставите на стол – готово!

– Сама вынуть не можешь? А если сгорит? А если не прожарится?

– Тогда поставите еще на пять минут. Или на три, если надо совсем немного допечь.

– Я с ума сойду с такими расчетами!

Я почему-то начала смеяться над его паникой:

– Сэр, вы только что разрушили образ хладнокровного гения, который в любой ситуации больше похож на ИИ, чем на человека. Осторожнее, я могу рассказать об этом сотрудникам пятого уровня!

– Только попробуй. И клянусь, я запру тебя в лаборатории на неделю – устрою такое, что говорить на всю оставшуюся жизнь отучишься, – несмотря на подчеркнуто веселый тон, я на всякий случай улыбаться перестала. И он добавил с иронией: – Хотя нет. Как-нибудь в любом случае запру на неделю. Вот только придумаю, что с тобой там целую неделю делать. Упс, уже придумал.

– Умоляю, скажите, что это шутка, как всегда раньше говорили.

– Скажу, если сам буду уверен, что шутка. Садись, Ината, и жди сигнала таймера. Если сгорит, то ты первая и будешь пострадавшей.

Пицца не сгорела, она получилась очень вкусной. Я умяла два куска, раз уж Кинред настоял на моей компании. И незаметно поглядывала на него. Так какой он человек: бессердечный мерзавец или обычный мужчина со своими тараканами и страхами, врубающий режим бессердечности только во время экспериментов? Что-то в самой этой молчаливой трапезе или серой, совсем обычной футболке, сбивало с толку. Интересно, зачем он заводил кухню в апартаментах, если впадает в панику от вида плиты – воссоздает домашнюю обстановку? Я не спрашивала. Уйти после импровизированного обеда он мне позволил сразу же, занявшись какими-то записями.

Не ожидала, что восприму все произошедшее довольно спокойно. Еще немного попереживаю, конечно, когда начну вспоминать каждую подробность, но причины реветь в подушку вряд ли найду. В свою комнату я входила почти в хорошем настроении. Просто старалась не думать о том, что уже произошло и произойдет завтра.

Той при моем появлении сразу встал.

– Тебя долго не было, Ината. Что с тобой делали?

– Ничего страшного, – почти честно ответила я. – Той, а может, сходим вместе в видеозал? Ты любишь смотреть фильмы?

Той на вопрос не ответил:

– Ината, что произошло? Ты с ним спала? Или он нашел для тебя другого ИИ? Человека?

Я нахмурилась:

– Секса не было, Той.

– Он целовал тебя, Ината? Знаю, вижу, что целовал – кожа на твоих губах горит, слабые повреждения эпителия на щеке и шее. Тебе понравились его поцелуи?

Мне его интерес казался неуместным – особенно тем, что сама я откровенничать не собиралась. Наоборот, побыстрее бы забыть, а не мусолить.

– Говоришь так, будто ревнуешь, Той.

– Я не ревную. Не умею, – он смотрел на меня, не моргая. – Но если тебе нужно выговориться, то я готов слушать. С этого начинается дружба?

– Мне нужно пойти в видеозал и посмотреть какой-нибудь фильм! – ответила я и повернулась к двери, в которую только что вошла. – Если хочешь – иди со мной. С этого дружба и начинается.

Он пошел и больше меня не донимал. Все-таки Той умница, всем бы людям уметь так переключаться. Завтра мне придется с ним спать. Я лягу на кушетку, он ляжет на меня и будет иметь, полностью воспроизводя движения человека. Мне это понравится, или я буду считать секунды, когда же это закончится. Мне будет больно и неприятно. Или я закрою глаза, чтобы не видеть его лица. После я вряд ли смогу выдавить из себя слово «друг». А Кинред будет наблюдать за нами и записывать в бланки сухие цифры. Потом я закроюсь в душевом отсеке и разревусь. Но это все завтра, а на сегодня все плохое уже закончилось.