Невеста желает знать - Сара Маклейн Страница 23

И это было несчастьем. Они то и дело спотыкались, представляя собой поразительное зрелище. Когда оказывались вместе, непременно наступали друг другу на туфли и к концу танца уже хромали. В какой-то момент граф так крепко прижал Пиппу к себе, что потерял равновесие. А когда они разъединились, то запутались в собственных ногах.

Каслтон попеременно либо считал такт, либо вел беседу, оглушительно вопя на весь зал.

Пары делали все, чтобы не глазеть, но Пиппа должна была признать, что это оказалось почти невозможным, особенно когда Каслтон объявил с расстояния десяти футов, находясь на другом конце линии танцующих:

– О, я совсем забыл! У меня новая сука!

Он, разумеется, говорил о своих собаках, тема, которая интересовала их обоих, но Пиппа посчитала, что Луиза Холбрук была весьма шокирована, когда Каслтон швырнул это заявление прямо через ее идеально причесанную головку.

Пиппа ничего не могла с собой поделать и сдавленно хихикнула, чем вызвала странный взгляд партнера. Она подняла руку, чтобы закрыть дергающиеся губы, когда Каслтон добавил:

– Она красотка! Пятнистая масть! Коричневая с желтым! Желтый цвет… как ваши волосы.

Глаза присутствующих расширились при сравнении светлых волос Пиппы с золотистой шерстью последнего приобретения Каслтона. Именно тогда хихиканье превратилось в смех. Такой странной и громкой беседы за танцами еще не бывало.

Пиппа смеялась все последние па кадрили. Ее плечи тряслись, когда она делала полагающийся дамам реверанс. Если и есть вещь, по которой она не будет тосковать после свадьбы, так это танцы.

Пиппа поднялась, и Каслтон немедленно оказался рядом и проводил ее на дальний конец комнаты, где несколько секунд оба неловко молчали. Она наблюдала, как грациозно двигаются другие гости, остро ощущая присутствие Каслтона. Роберта.

Сколько раз она слышала, как Пенелопа обращалась к мужу: «Майкл…» – тоном полнейшей преданности?

Пиппа присмотрелась к Каслтону. Она не представляла, как назовет его Робертом.

– Не хотите лимонада? – прервал молчание Каслтон.

Пиппа покачала головой и вновь устремила взгляд на гостей:

– Нет, спасибо.

– Мне следовало подождать с разговором о собаке, пока не закончится танец, – пробормотал он, снова привлекая ее внимание. Щеки Каслтона вспыхнули.

Пиппе не понравилась мысль о том, что жених может быть сконфужен. Он такого не заслуживал.

– Нет, – запротестовала она, благодарная за возвращение к теме: было так легко говорить о собаках. – Судя по всему, она прелестна. Как вы ее назвали?

Граф искренне, жизнерадостно улыбнулся. Он часто это делал – еще одно хорошее качество.

– Я подумал, что, возможно, у вас есть идея.

Слова застали ее врасплох. Ей никогда не приходило в голову спрашивать мнения Каслтона по таким вопросам. Она просто давала кличку собаке и объявляла ее частью семьи. Должно быть, ее лицо отразило удивление, потому что он добавил:

– Мы же поженимся. Это будет наша борзая.

«Наша борзая».

Собака и была чем-то вроде рубинового кольца. Живой, дышащий, наполненный хромом кристалл.

И неожиданно все показалось очень серьезным.

Они должны пожениться. У них будет собака. И Пиппе придется дать ей кличку.

Гончая значила гораздо больше балов по случаю помолвки, приданого и свадебных планов. Все это казалось абсолютно неважным, когда речь шла о собаке.

Гончая делала будущее реальным.

Гончая означала дом, смену времен года, и визиты соседей, и воскресные службы, и праздники в честь окончания жатвы. Гончая означала семью. Детей. Его детей.

Пиппа заглянула в добрые смеющиеся глаза жениха. Он ждал, что она скажет.

– Я… – Она осеклась, не находя слов. – У меня нет хороших идей.

– Но она не увидит разницы, – хмыкнул Каслтон. – Я прошу вас подумать над этим.

Он наклонился к ней. Длинный белокурый локон упал на лоб.

– Сначала вам нужно с ней познакомиться. Возможно, это поможет.

– Возможно, – вымученно улыбнулась Пиппа.

Возможно, собака вызовет в ней хоть какое-то желание выйти за него.

Она любила собак. Это у них было общим.

Мысль напомнила о разговоре с мистером Кроссом, в продолжение которого она привела это как пример совместимости с графом. Тогда он фыркнул, но Пиппа это проигнорировала.

Это все, что они сказали о графе… до того как мистер Кросс отказал ей в просьбе и отослал домой с замечанием, которое теперь неотступно вертелось в голове, пока она неловко топталась рядом с будущим мужем.

«Предлагаю вам спросить другого. Возможно, вашего жениха».

Возможно, стоило справиться у жениха. Он, разумеется, знает больше о… тонкостях брака. И неважно, что он ни разу не намекнул ей, что ему интересны эти тонкости.

Джентльмены знают о них. Гораздо больше, чем леди.

И неважно, что эта ужасная истина свидетельствует о таком же ужасающем неравенстве.

Пиппа уставилась на графа, который не смотрел на нее. Мало того, смотрел куда угодно, только не на нее. Она решала, каким будет ее следующий шаг. Каслтон стоял близко. Достаточно близко, чтобы коснуться. Возможно, ей следует коснуться его.

Он повернулся к ней с изумлением в теплых карих глазах, очевидно заметив, как пристально она на него смотрит. И улыбался.

Теперь или никогда.

Пиппа протянула руку и коснулась его, позволив затянутым в шелк пальцам скользнуть по его затянутой в лайку руке. Его улыбка не дрогнула. Мало того, он поднял другую руку и погладил ее ладонь. Дважды. Словно собачью голову. В ласке не было ничего плотского. Никакого напоминания о брачных обетах. Очевидно, Каслтон не мучился мыслью о том, как бы не вести себя в браке подобно грубому животному.

Пиппа отняла руку.

– Все в порядке? – спросил он, вновь принимаясь разглядывать зал.

Не нужно быть опытной женщиной, чтобы понять: ее прикосновение не произвело на него никакого воздействия. Что, как она полагала, было справедливо, поскольку прикосновения графа тоже никак на нее не действовали.

Рядом рассмеялась дама, и Пиппа повернулась на звук, веселый, звонкий и фальшивый. Сама она никогда не умела так смеяться. Ее смех был всегда чересчур громким или неуместным.

– Думаю, я бы выпила лимонада, если вы еще не взяли свои слова обратно, – сказала она вслух.

Каслтон немедленно выпрямился:

– Я сейчас принесу.

– Было бы чудесно, – улыбнулась Пиппа.

– Сейчас вернусь.

– Превосходно.

Он отошел, проталкиваясь сквозь толпу с энтузиазмом, который можно было бы отнести за счет чего-то более волнующего, чем лимонад.