Уйти до рассвета - Лилиан Пик Страница 23

— Но вы же не можете взять и выбросить на помойку всю классику, мистер… — Она замешкалась и заставила себя выговорить: — Оуэн. — То, что она назвала его по имени, как-то сразу сделало его более близким, более доступным, более человечным и более… гораздо более симпатичным.

— Вся эта так называемая классика, Ким, была написана для своего времени, а не для грядущих поколений.

— Тогда тем более тот факт, что они остались жить в веках, доказывает их ценность, разве нет? — заметила Ким.

— Это, несомненно, — продолжал Оуэн, — но почему детей надо насильно заставлять страницу за страницей читать старые романы, если они даже не смогут воспользоваться этим стилем для своих собственных сочинений? Сейчас так уже не пишут, в наше время коротких предложений и точных фактов.

— Бесполезный народ эти гуманитарии, да, Оуэн? — засмеялся Хэмиш.

Оуэн затянулся сигаретой и улыбнулся:

— Их надо душить при рождении.

Хэмиш зашелся раскатистым смехом, и Дафна легонько подтолкнула его локтем в бок. Ким сидела в кресле, как на раскаленной сковородке, но как могла более легкомысленно и весело заметила:

— Значит, гуманитариев тоже следует зачислить в ваш список нелюбимых вещей, а он и так уже довольно большой, да, Оуэн? — Его имя снова далось ей с трудом.

— Верно, — улыбнулся он.

— Значит, я так понял, Оуэн, — сказал Хэмиш, — что ты ни за что на свете не женился бы на выпускнице гуманитарного отделения, так же как, впрочем, и на одной из своих домработниц?

— Что нет, то нет, — охотно подтвердил Оуэн.

— Даже если она окажется очень умной?

— Она никак не может оказаться умной. Зачем ей наниматься в домработницы, если она закончила университет?

— А я, — сквозь зубы мстительно заявила Ким, — тоже, ни за что не вышла бы замуж за ученого, даже если бы мне предложили за это целое состояние!

— А что, — спросил Оуэн, глядя на тлеющий кончик своей сигареты, — Ким Пейтон может знать об ученых?

Ким метнула взгляд на Дафну, которая сидела и хмурилась, потом на Хэмиша, который довольно улыбался.

— Ну, — осторожно ответила она, — мне доводилось с ними встречаться… пару раз.

Оуэн весь подался вперед, как будто эта тема очень его занимала.

— И что вы нашли в ученых такого отталкивающего?

Ким, чувствуя, что подло предает свою семью, попыталась быстро вспомнить про ученых что-нибудь плохое. Потом мысли ее перекинулись на хозяина, и это ей сразу помогло.

— Их высокомерие, их уверенность в том, что они всегда правы и никогда не ошибаются, а все остальные люди в мире дураки. Их маниакальная убежденность, что они рождены править этим миром…

Хэмиш просто покатился от смеха и еле выговорил, задыхаясь:

— Не забудь их презрение к гуманитариям.

— Да, — сердито подтвердила Ким, сверля взглядом своего противника.

Дафна мягко похлопала мужа по коленке и дипломатично сказала:

— Пора нам что-нибудь поесть.

— Точно. — Хэмиш встал и помог подняться жене. — Простите нас, спорщики. Посидите тут немного, располагайтесь поудобнее. Можете продолжать свою дискуссию. Если вы слишком… м-м-м… увлечетесь и вам понадобится рефери, зовите меня, и я вас разниму. — Он снова засмеялся, и жена быстро увела его из комнаты.

В комнате воцарилась напряженная тишина, прерываемая только позвякиванием посуды на кухне и голосами хозяев. Смущенная, не в силах усидеть на месте, Ким подошла к окну и стала смотреть в сад.

Она услышала, что Оуэн поднялся, подошел и встал у нее за спиной. Он не дотронулся до нее, однако все тело ее пульсировало, как будто ожидая его прикосновения, а по позвоночнику поползли мурашки.

— Ким, вам нравится садоводство? — добродушно поинтересовался он.

Совсем забыв про осторожность, Ким ответила невпопад:

— Не особенно. Я почти совсем в нем не разбираюсь. — И тут же, ахнув, покосилась на него, широко раскрыв от ужаса глаза.

Он улыбнулся с довольным видом оттого, что она попалась в его ловко расставленную ловушку:

— Вот как, значит, еще один покров тайны развеян? Получается, вы опять мне солгали?

— Нет, я не лгала… — решительно начала, было она, но сразу замолкла, вспомнив, как прибавила шесть лет к своему возрасту, про свои фальшивые рекомендательные письма, про россказни о неимущих родителях.

— Продолжайте, я вас слушаю, — мягко поощрил он, — посмотрите мне в глаза и скажите, что никогда мне не лгали, и я вам, может быть, поверю.

Ким посмотрела ему прямо в глаза. Вечерний свет уже мерк, за окнами сгущался сумрак, было уже довольно темно, и девушка не видела выражения его лица. Если бы она сказала ему правду, им пришлось бы расстаться тут же. Для нее это был бы конец, это означало бы, что она его больше никогда не увидит.