Прикосновение - Анита Шрив Страница 23

— Мы имеем хотя бы малейшее представление, где она была? — спрашивает он.

— Нет. Она была на вечеринке. Это все, что мне удалось из нее вытянуть.

Мистер Эдвардс делает глубокий и длинный вдох. Он выглядит значительно старше, чем накануне вечером, и причиной тому не рабочая одежда, сгорбленная спина или грязные руки.

— Я уверена, с ней все будет в порядке, — говорит Сидни, не в силах удержаться от этой банальности. Внезапно ей очень хочется, чтобы этому человеку не нужно было тревожиться из-за дочери.

Сидни встает. Пока они беседовали, сумерки превратились в ночь. Комар кусает ее за щиколотку. Она слышит хор древесных лягушек, неумолчный прибой. В доме загорается свет.

— Ну, я, пожалуй, пойду в дом, — говорит она.

Мистер Эдвардс тоже встает, делая видимое усилие, чтобы расправить позвоночник.

— Спасибо, Сидни, — говорит он. — Я очень благодарен тебе за то, что ты мне все рассказала.

Официальность его тона вызывает у Сидни беспокойство.

Уходя, она оглядывается и видит, что мистер Эдвардс все еще стоит у скамьи.

* * *

Миссис Эдвардс в махровом халате растянулась на одном из белых диванов. При виде Сидни она улыбается своей дежурной улыбкой. Сидни слышит, как Венди и Арт шарят по шкафчикам и холодильнику в поисках чего-нибудь съестного. Она не слышит слов, но, судя по тону, они явно ссорятся. Наверное, обижены на то, что по возвращении их не ждал обед. Однако миссис Эдвардс безмятежно переворачивает страницы романа, который читает, и, похоже, нисколько не обеспокоена настроением своих гостей.

— Где Джули? — спрашивает Сидни.

— Она недавно спускалась, чтобы поджарить себе гренку, — отвечает миссис Эдвардс, не отрываясь от чтения. — Она заболела.

— Ей плохо? — спрашивает Сидни, обращая внимание на то, что подошвы ног миссис Эдвардс определенно не очень чистые.

— Ничего страшного.

Сидни кивает. Ей тоже хочется есть, но она принимает решение подняться в свою комнату и подождать, пока вопли на кухне стихнут. Когда она ставит ногу на нижнюю ступеньку, раздается телефонный звонок. Миссис Эдвардс из лежачего положения моментально приходит в движение, хотя никто не предпринимает ни малейших усилий, чтобы добежать до телефона раньше нее.

Она моментально расплывается в улыбке. Ее глаза устремляются внутрь и видят только человека на другом конце провода. Она смеется, задает какой-то вопрос, неохотно прощается. Сидни уже заметила, что у нее настоящий дар продлевать разговор. Сидни делает вид, что рассматривает мозоль у себя на ноге. «Пока, скоро увидимся», — воркует миссис Эдвардс и секунду выжидает, на случай, если человек на другом конце провода еще не все сказал. Наконец она кладет трубку и туже затягивает пояс халата. Она смотрит на Сидни.

— Это Джефф, — с неописуемым удовлетворением произносит миссис Эдвардс. — Он благополучно добрался домой.

Двор за длинным рядом домов в Трое весь зарос зеленью.

Сирень, хоста, грецкие орехи. Фиалки, шелковица, гортензия. Все запущенное. Никто ничего не подстригает и ни за чем не ухаживает. Мать Сидни поставила молочные бутылки с первыми розами на подоконник в кухне. Это неизменная розовая ругоза. У нее плоские лепестки и предательские шипы.

Красные клетчатые обои над раковиной. Желтые шторы на окнах. Куда подевались бледно-желтые часы с разлохматившимся шнуром? Сидни помнит коричневый холодильник «Нордж», день, когда ее мать установила стиральную машину и сушильный барабан. В подвале все еще был земляной пол. Неделю спустя мать несла к стиральной машине корзину грязного белья и увидела крысу размером с небольшую собаку. Она загнала животное в угол и забила насмерть на глазах у Сидни, продемонстрировав такие неистовство и ярость, что девочка на несколько часов потеряла дар речи.

Сидни помнит осыпающуюся со стен штукатурку. Узкие и длинные деревянные доски пола в коридоре, не покрытые лаком и почти черные. Линолеум на кухне. У них было две спальни, гостиная, ванная и в конце коридора кухня. В комнате Сидни стояли кровать и письменный стол. Одну стену занимали шкафы. Кровать была застелена розовым пуховым одеялом, а на окнах висели блестящие фиолетовые занавески. Возле кровати стояла пластиковая тумбочка с выдвижными ящиками, в которые Сидни складывала лак для ногтей, дневник, записки от подружек и недавно полученные поздравительные открытки. Каждый день, возвращаясь из школы, она взбиралась по цементным ступеням. Войдя в дом, она тут же шла в свою спальню, и ей казалось, что она ненадолго погружалась в прошлое, чтобы благополучно вынырнуть в настоящем.

Когда Сидни было тринадцать лет, она однажды вернулась из школы в необычно аккуратную квартиру. Мать дожидалась ее, сидя у кухонного стола. Она попросила Сидни присесть.

— Ты делала уборку? — спросила Сидни, покосившись на пустые полки.

— Вроде того, — ответила мать.

Мать объявила Сидни, что они вдвоем уезжают и будут теперь жить в Массачусетсе, в настоящем доме. В исполнении матери это звучало здорово. У Сидни будет два дома, два комплекта друзей, две собственные комнаты. Она будет путешествовать между Массачусетсом и Нью-Йорком.

О чем ее мать промолчала, так это о том, что она сыта по горло коричневым «Норджем» и цементными ступеньками, а также бесконечным ожиданием воплощения надежд, которые когда-то подавал ее муж. Она промолчала о том, что встретила другого мужчину. Она промолчала о том, что еще ничего не сказала отцу Сидни.

Этим же вечером, когда Сидни с матерью уже въехали в массачусетский дом, оборудованный посудомоечной машиной, микроволновкой и нарядной прачечной, зазвонил телефон. Сидни сняла трубку и приложила ее к уху. Отец плакал.

Именно так Сидни и представляет себе своих родителей: граница протянулась от Манхэттена вверх. Белизну карты нарушают только две схематические фигурки, одна слева от границы, одна справа.)

* * *

В понедельник утром Сидни едет в Портсмут и возвращается, нагруженная мольбертом, блокнотом для эскизов, холстами, карандашами, масляными красками и двумя книгами о том, как рисовать карандашами и красками. Мистер Эдвардс пытается вернуть ей деньги, потраченные на эти покупки, но Сидни объясняет ему, что это ее эксперимент.

Позже этим же вечером она видит, как мистер Эдвардс заходит в комнату дочери. Когда он выходит, у него красные глаза, и он ищет в кармане платок. Сидни обращает внимание на то, что он выбрал время, когда миссис Эдвардс уехала на коктейль-вечеринку. Мистера Эдвардса тоже приглашали, но он отказался, сославшись на боль в животе.

Проходит неделя. С северо-востока накатывается шторм. Дождь дробью барабанит по стеклам. Тех, кто выходит наружу, чтобы добраться до машины, ветер толкает в спину с такой силой, что человек спотыкается и с трудом удерживается на ногах. Дождь идет много дней, и Сидни постепенно забывает, как выглядит пляж, освещенный солнцем. Теперь ей кажется, что дождь шел всегда и ни на что иное рассчитывать не стоит.