Химия чувств. Тинктура доктора Джекила - Бет Фантаски Страница 23

— Калий, — пробурчал Тристен, не поднимая головы с руки. Он бросил ручку и пульнул по направлению ко мне скрепку, которой он взламывал замки. — Сделай одолжение. Проверь, есть ли он еще в шкафчике. По-моему, его немного оставалось, а для этого рецепта потребуется существенное количество, если я не ошибся в записях.

— Но я не умею замки взламывать, — сказала и не стала брать скрепку. В нашей маленькой команде официальный взломщик — Тристен. Не я.

— Это просто. — Тристен снова принялся писать, добавив раздраженно: — Просто суешь скрепку в замок и вертишь там, пока не откроется. Не высшая математика.

Мне не понравилось, что он вдруг начал командовать мной, но я все же взяла скрепку. Тристен весь вечер был в плохом настроении, так что очень не хотелось спорить с ним и дальше.

— Ладно.

Я пошла к шкафу, в котором хранились препараты, вставила скрепку в замочную скважину и принялась вертеть ее там, как делал на моих глазах Тристен. Через несколько секунд дверка открылась. Я повернулась к нему, чтобы похвастаться своей маленькой победой, но вся его поза говорила о том, что ему на самом деле все равно.

— Калия полно, — сказала я, закрывая дверцу шкафа.

Тристен не ответил, я села обратно на стул и коснулась его плеча: — Тристен, его много.

Ничего не отвечая, он продолжал писать, быстро и резко водя рукой по тетради.

— Что такое? — спросила я, не зная, радоваться или тревожиться. — Нашел что-нибудь?

Он покачал головой, не отрываясь от тетради.

— Нет, — пробурчал он. — Наоборот.

— В каком смысле?

— Джилл, это не химия, — резко ответил Тристен и ударил ручкой о стол. Он распрямился и схватился руками за голову. — Это… это… книга какая-то кулинарная. Только сотню гребаных лет назад написанная!

— Тристен! — строго сказала я. — Прекрати! — Это вылетело у меня на автомате, и я тут же съежилась. На Тристена никто никогда не рявкал, что уж говорить про меня. — Извини.

— Нет, нет, ты извини. — Тристен вздохнул, словно его плохое настроение нашло выход. Он потер руками лицо. — Джилл, я просто понять не могу. Похоже на то, что доктор Джекил экспериментировал в первую очередь с тем, что можно найти на кухне. За исключением фосфора и лития он в основном возился с уксусами и прочими слабыми кислотами и распространенными основами. Тут нет никаких элементов, которые могли бы преобразить душу человеческую временно или навсегда.

Чем дольше мы с Тристеном работали над этим проектом, тем больше я забывала о том, что мы преследуем не только мои интересы. Если не принимать во внимание сегодняшней его вспышки, во время нашего сотрудничества я обращала внимание на то, что Тристен очень внимателен ко мне и добр, а когда он улыбался, вообще невозможно было поверить, что у него в глубине души таился какой-то монстр, зверь, как он его называл. Но этот приступ гнева резко напомнил мне, что у него есть свои виды на этот проект. И о том, что он грозился сделать, если нам не удастся получить раствор, который его «излечит».

— Мы же еще до конца не дошли, — напомнила ему я, внезапно разволновавшись за него. — Еще осталось несколько страниц. Может, найдем еще чего.

— Нет, Джилл. — Тристен покачал годовой. Он некоторое время угрюмо помолчал, а потом уставился вдаль и забормотал: — Чего-то не хватает. Чего-то…

— Давай двигаться дальше, — предложила я.

— Да, наверное, — согласился он, но надежды в его голосе я не уловила. Но тем не менее он вырвал из тетради несколько страниц и вручил мне очередную пачку старых записей. — Вот. Проверишь, правильно ли я переписал. Может, я что пропустил или не так понял.

— Конечно, — согласилась я и наклонилась, чтобы разглядеть записи при таком слабом свете. Почерк доктора Джекила разобрать было нелегко, к тому же чернила за сто лет выцвели.

Тристен схватился за край моего стула и придвинул ближе к свету и к самому себе, так что теперь мы чуть не касались друг друга. Он наклонился к своей тетради, а я смотрела на его профиль. Прямой нос, полная нижняя губа, как и у отца, умный, но тревожный взгляд…

Он искоса посмотрел на меня и вдруг улыбнулся — впервые за весь вечер.

— Что? — спросил он, и брови его взлетели вверх. — Собираешься снова ругать меня за мои приступы? Это мешает тебе работать?

Нет, ругать его я не собиралась. Хотя мешал работать мне сам Тристен. Я даже не осознала, что так долго смотрела на него.

— Я… я просто…

— Что такое, Джилл? — принялся расспрашивать он, в глазах его светилось озорство. — О чем же ты думаешь, что творится в твоей такой таинственной и прекрасной голове?

— Э… — Я заметила, что улыбка стала постепенно исчезать с лица Тристена. Он снова становился серьезным. Но серьезным по-другому. В его глазах все так же играло легкое любопытство, и казалось, что его вся эта ситуация как-то забавляет.

Я от такого внимания раскраснелась. Неужели голова может быть «прекрасной»? Значит, привлекательной? Нет, Тристен меня привлекательной не считал.

Но этот его взгляд… У меня нет совсем никакого опыта с парнями, но тут почти показалось…

— Скажи мне, Джилл, — настаивал он, а расстояние между нами все меньше и меньше… Может, он наклонился ко мне поближе? Я почти чувствовала его дыхание на своей щеке. Я вдыхала его такой знакомый аромат. От Тристена всегда пахло свежестью, будто он только что принял душ. Чистотой и мужественностью. А его глаза…

— Так что же творится внутри твоей милой головки? — повторил он свой вопрос.

Милая. Прекрасная. Но не я, а моя голова.

Как бы оценила такой комплимент по-настоящему прекрасная девушка, например Бекка? Рассмеялась бы?

Возможно.

И вдруг у меня возникло такое ощущение, будто она тут, рядом с нами, встряхивает блестящими каштановыми волосами. Бекка точно привлекала ребят. Наверняка и Тристена тоже…

— Ничего, — сказала я, отведя взгляд и принявшись перекладывать бумаги на столе, хотя в этом не было никакой нужды. — Думаю, что работать надо. Мне не стоит слишком долго задерживаться. Мама может проснуться и начать искать меня.

— Да, — согласился Тристен, откашлялся и немного отодвинулся от меня, на пару-тройку сантиметров. И добавил вдруг таким холодным голосом, словно мы всего лишь деловые партнеры, хотя так оно и было на самом деле: — Как она?

— Почти всегда под воздействием успокоительных, — ответила я, складывая бумаги ровной стопкой. Я отважилась посмотреть на Тристена: — Твой отец всегда использует эту методику?

— Я не особо в курсе, как отец лечит, — сказал он. — Но насколько я понимаю, в этом как раз и заключается первичная стадия лечения — «стабилизация», как он ее называет, — пациентам действительно в это время прописывается много успокоительных. Делается это для того, чтобы человек не навредил себе, пока гениальный доктор Хайд будет копаться в его душе, чтобы найти более подходящее и действенное решение,