Роман в утешение. Книга первая - Татьяна Герцик Страница 22

– Я вам помогу!

Отказавшись от его услуг, я довольно уверенно принялась открывать устрицы, чем несколько его успокоила. Но он всё равно продолжал изрядно нервничать, что вовсе не соответствовало его характеру. Это меня заинтриговало, и я принялась закидывать пробные мячи, надеясь исподволь разузнать, в чем тут дело:

– Вы боитесь за свой антиквариат? – и указала глазами на стол красного дерева, столь небрежно втащенный по нашему крутому берегу на такую верхотуру.

Он презрительно передернул плечами.

– Да бог с ним, с этим антиквариатом! Если хотите, можете оставить его себе.

Расценив это как взятку, я тут же отказалась:

– Мне он не нужен. – И ехидно добавила: – Не впишется в мой интерьер.

Роман снисходительно фыркнул:

– А чему там вписываться? У вас в доме такое же старье стоит.

Мило улыбнувшись, я решила не лезть в бутылку, расценив это высказывание как изысканный комплимент своей мебели. Она же тоже своего рода антиквариат – ей же гораздо больше необходимых для этого статуса лет.

Дружными усилиями мы справились с полным блюдом морских деликатесов, причем, что греха таить, главным в этом деле была я. Возвращение аппетита меня несколько удивило, но я решила, что это просто дают себя знать интенсивные физические упражнения.

Убедившись, что на подносе практически ничего не осталось, Роман позвонил по сотовому телефону и приказал нести горячее. Открыв новую бутылку, на сей раз с сухим немецким рислингом, снова налил вина мне и себе.

Меньше чем через десять минут показалось двое парней в форме моряков торгового флота, несколько покрасневших или из-за быстрого крутого подъема, или от невозможно вкусных запахов, льющихся из-под крышки серебряного, закрытого узорной крышкой блюда, которое нес первый. У второго в руках была кастрюлька с чем-то еще булькающим.

Чуть поклонившись, они поставили на наш столик принесенные блюда и, исподтишка бросая на меня крайне заинтересованные взгляды, откланялись.

Спускаясь, они умудрялись смотреть не под ноги, а на меня, и я возмущенно спросила у их хозяина:

– И за кого они меня приняли?

Роман вздрогнул, будто я щелкнула хлыстом у него над ухом. Похоже, он никогда не задумывался, какие чувства у обслуги вызывают те или иные его поступки. Немного растерянно предположил:

– Ну, за мою знакомую, я думаю.

Это меня умилило, и я невольно засмеялась. Какая скромность!

– А кто тогда живет с вами на яхте? Тоже знакомая?

Поняв, что я видела его подружку, он сердито поежился. Ему явно не хотелось, чтобы я знала такие пикантные подробности его личной жизни. Боится, что я продам их какой-нибудь газетке типа той, что он нашел на моей кухне?

– Она уже уехала.

Это прозвучало так фальшиво, что я решила – конспиратора из него точно не выйдет. Но сообщать свои выводы ему не стала. Пусть думает, что я вполне поверила. К тому же, с кем он живет, совершенно не мое дело.

Решила по мере возможности вести себя прилично. Пронин в благодарность за свое спасение кормит меня потрясающим ужином, а я ему допросики неприятные устраиваю. Нехорошо.

Бифштекс по-веллингтонски был потрясающим. Это банальное название принадлежало нежнейшему, благоухающему, восхитительно таявшему во рту произведению искусства. Я призналась, что ничего подобного в своей жизни не пробовала, и на физиономии моего кавалера появилось самодовольное выражение, будто этот шедевр был делом рук исключительно его, Романа Пронина.

Гарниром к бифштексу служила слегка затушенная в умопомрачительном соусе разнообразная зелень. По-моему, там был шпинат, спаржа, кусочки зеленой фасоли, разные виды капусты и что-то еще. В общем, я даже пожалела, что добавки не было – ухаживающий за мной Роман, не жадничая, и без того положил на мою тарелку большую часть, оставив себе совсем немного.

Покончив с горячим, он налил в чистые бокалы вина из следующей бутылки и быстро, как сок, выпил, уж слишком задумчивым взглядом уставясь на мое серебряное колье. До меня не сразу дошло, что любуется он вовсе не колье, а моей грудью. От вина мне стало жарковато, и я не заметила, как скромно прикрывавшая мои прелести шаль скатилась с моих плеч.

Подняв ее, я целомудренно прикрылась, вызвав этим болезненную гримасу на лице визави. Покрутив в руках вилку, он не слишком любезно осведомился:

– Вы любите своего мужа?

Я не сразу осознала смену темы разговора и ответила с легкой заминкой:

– Что?.. Ну, конечно! – в свете наших с Георгием отношений я проявила к нему, конечно, гораздо больший пиетет, чем он заслуживал.

Уловивший заминку Роман подумал то, что ему хотелось, и заметно воспрянул духом. Хотя с чего бы это? Самого на яхте ждет такая сексапильная красотка, а он за мной ухлестывает. Но, старясь быть объективной, признала: скорее всего, это просто результат перенесенного им стресса, ведь не каждый же день ему доводится тонуть.

Вспомнив о том же, он внезапно признался:

– Знаете, когда всё мое тело свела судорога от ледяной воды, последнее, о чем я подумал – что это конец. Никто не видел, как я нырнул, поэтому спасать меня никто не будет. К тому же я угодил в натуральный морозильник, где ни один нормальный человек не сможет выдержать больше пары минут. Как вам удалось меня вытащить? Вам не было страшно?

Выглядеть героиней мне не хотелось, поэтому я решительно отказалась от навязываемого мне пьедестала:

– Просто повезло. Я увидела вас сразу. Если бы не это, мне бы вас вытащить не удалось, второй раз нырнуть я элементарно бы не смогла. И очень хорошо, что у вас достаточно длинные волосы – если бы был короткий ежик, всё стало бы гораздо труднее.

Он поднял бокал и с благодарностью мне улыбнулся.

– Давайте выпьем за вас. За то, чтобы вы всегда были рядом со мной, но не спасая от гибели, а… – тут он посмотрел на меня сквозь хрусталь бокала томно-медлительным взором, как герой-любовник из старых фильмов, и выпил вино одним махом.

Мне не понравилось это фривольное полупризнание, но возразить я не успела – снова послышались торопливые шаги, и к нам поднялись наши эрзац-официанты. На сей раз они притащили десерт – массу малюсеньких пирожных, фрукты, мороженое и, что меня и умилило, и посмешило, – изрядно побитый металлический термос.

Извиняясь, Роман неловко выговорил:

– Понимаю, вам смешно, но нести чашки с кофе от яхты нереально. Во-первых, кофе остынет, а, во-вторых, на таком крутом подъеме его просто расплещут. – И налил мне в малюсенькие чашечки крепкого черного кофе.

Говорить, что кофе на ночь я не пью, потому что боюсь не уснуть, не стала. Авось после интенсивной работенки и обильного ужина одна такая чашечка особого вреда моему сну не нанесет. И я принялась за десерт, съев его практически одна, потому что Пронин молча сидел за единственной чашкой кофе, рассматривая меня в упор. Но меня его пристальные взгляды совершенно не смущали, и это меня изрядно озадачивало: обычно я не выношу, когда на меня пялятся.