Похищенная наследница - Барбара Картленд Страница 21

У него был тихий и глубокий голос.

Хуарес синхронно переводил ритуальные слова.

— Босиком ходящие по земле с лицами, поднятыми к солнцу, мужчина и женщина встретили друг друга под Утренней Звездой и стали частью друг друга.

Его речь была так красива, что Орина невольно заслушалась.

Старик тем временем продолжал:

— Подними свое лицо и скажи: «Этот мужчина — мой Дождь с небес».

Помня, что Кецалькоатль — Бог Дождя, Орина повторила слова жреца.

Тот перевел взгляд на Хуареса.

— Опустись на колени, тронь землю и скажи: «Эта женщина — моя Земля».

Хуарес опустился на одно колено и, положив ладони на землю, произнес:

— Эта женщина — моя Земля.

Потом он встал, и индеец указал на Орину.

Она стала медленно повторять за шепчущим Хуаресом:

— Я, женщина… целую ступни мужчины… дарую ему силу… и мы будем… вместе в сиянии Утренней Звезды.

— Ты должна встать на колени, — едва слышно промолвил Хуарес.

Ей очень хотелось проигнорировать его слова, но она спиной ощутила волнение толпы сзади и каким-то шестым чувством поняла, как много для них значит эта церемония.

Вернее, она ощутила это сердцем.

Хотя совершать такой обряд без любви ей казалось кощунством, она все-таки опустилась на колени и склонила голову.

Глаза ее были закрыты.

Конечно, она не целовала его начищенные ботинки; она поступила подобно французу, когда тот целует руку женщине.

Потом Хуарес коснулся ее волос и медленно сказал по-английски:

— Я, мужчина, целую брови и касаюсь головы этой женщины. Я буду ее миром и ее спасением, и мы будем вместе в сиянии Утренней Звезды.

Затем он поставил Орину на ноги и коснулся губами ее лба.

После этого жрец положил руку Орины на глаза Хуаресу, а его руку на ее глаза и произнес:

— Этот мужчина с его телом и со Звездой его формы повстречал эту женщину с ее телом и со Звездой ее формы, и они едины, и Кецалькоатль благословляет их и соединяет их с Утренней Звездой.

Как только Хуарес перевел последнее слово, он убрал свою руку с глаз Орины, и она убрала свою.

Последние лучи солнца скользнули по небосводу и исчезли за горизонтом.

Великое волшебство предстало перед всеми.

Орина видела его, чувствовала его каждой клеточкой своего тела.

Как будто все вокруг тоже почувствовали это, и в вечернее небо взлетела песня, подхваченная одновременно всеми индейцами.

Жрец воздел руки к небу, словно прощаясь с закатившимся солнцем.

И тотчас в сумраке зажглась первая звезда.

Хуарес повернулся к Орине и взял ее за руку.

Когда они спустились вниз и пошли обратно к пещере, люди вокруг, казалось, обезумели.

Они танцевали, кричали, пели, поднимая вверх руки.

Орина не сомневалась: если бы вместо высушенной земли вокруг здесь росли цветы, люди бросали бы их под ноги молодоженам.

Но вот они подошли к ступенькам.

Хуарес медленно поднимался, оборачиваясь и махая толпе, гудящей внизу.

Волнообразно от нее взмывали вверх возгласы восторга.

Люди были счастливы за своего Сото Dios.

Орина и Хуарес еще долго стояли на последней ступеньке, улыбаясь и приветствуя народ.

Наконец Хуарес увлек ее в пещеру.

В их отсутствие там накрыли стол.

На нем стояли четыре зажженные свечи, освещавшие расставленные кушанья и бутылку странного прозрачного вина.

Орина удивленно смотрела на все это, а Хуарес сказал:

— Боюсь, теперь мы сами должны будем развлекать себя, потому что народ за окнами станет танцевать и петь в течение нескольких часов, — от этого никуда не деться.

Пока он говорил, раздались звуки музыки.

Это была совсем не та музыка, какую она привыкла слушать.

Необычные волшебные звуки заполнили ночь, и, казалось, весь мир затаил дыхание, вслушиваясь в мелодию индейской песни.

Орина мысленно вернулась к только что прошедшим церемониям.

Две разные религии скрепили ее узами брака с мужчиной, которого она ненавидела.

Сначала она молилась Богу, чтобы Он спас ее, не дал свершиться чудовищному браку без любви, но не помог ей.

Потом она преклонила колени перед Кецалькоатлем, индейским божеством, и теперь пыталась понять, откуда взялось воодушевление, охватившее , ее.

Может, так подействовали на нее слова индейского жреца или искреннее ликование окружавших ее людей.

Во время этой церемонии Орина испытала необыкновенное чувство святости всего происходящего.

Возможно, что-то магическое было в голосе жреца, или, быть может, в этом дивном вечернем свете скрывался сам Кецалькоатль, несущий свет Утренней Звезды.

Сейчас, сидя за столом, Орина пыталась внушить себе, что ее обманули, оскорбили, заставили войти в мир, которому она не принадлежит.

Но скоро это наваждение закончится, и все вернется в привычное русло.

Хуарес тем временем разлил в бокалы удивительное прозрачное вино и произнес тост:

— Конечно, в честь такого выдающегося события мы должны выпить за наше счастье. Две религии благословили нас сегодня. Может ли о чем-то большем мечтать человек?

В голосе ее суженого звучала издевка.

Поднимая свой бокал, Орина чувствовала, как сильно ненавидит его, и это чувство подавляло все остальные.

Она пыталась достойно ответить ему, но в голову, как назло, ничего не приходило.

В пещере воцарилась тишина.

И Орина подумала в этот миг, что, какие бы благословения ни получила она от двух богов, сейчас она целиком и полностью находится в руках дьявола.