Девушка "амальфи" - Ребекка Уинтерз Страница 21

Утром в понедельник Лукка услышал, как подъезжает машина отца, и вышел из дома ему навстречу. Они обнялись.

– Наконец-то ты дома. Не могу поверить.

– Входи в дом, папа. Я заварю тебе мамин чай с лимоном.

Я не пил его столько лет.

– Завтрак накрыт на террасе. – Лукка приготовил их любимую еду: яйца, макароны, фрукты, йогурт.

Отец последовал за ним:

– Ты хромаешь совсем немного. Я благодарю Бога за это.

– Я тоже. Как только боль отступит, то вообще не заметишь, что я хромаю. Проходи и садись.

Гвилио оглядел сервировку. Лукка проследил за его взглядом.

– Маргаритки на столе, как любила твоя мама… словно вокруг мало маргариток.

Лукка с трудом сдержал слезы.

– Как твоя работа? – спросил он отца.

Отец утер глаза, прежде чем заняться завтраком.

– Не могу пожаловаться. У нас больший рынок продаж, чем раньше, и нам нужно увеличивать персонал. Но ведь семейный бизнес никогда тебя не интересовал.

– Я рад, что дела идут в гору, папа.

Отец засмеялся.

– Я тоже рад. Значит… ты действительно решил заняться фермерством?

– Да. Вот почему мне нужны эти земельные участки. Я хочу, чтобы самые первые во всем Равелло фрукты продавал Каведзали.

– Это в тебе говорят гены деда.

– Только косвенно. Я родился с генами мамы. Она еще девочкой помогала деду. Но я также унаследовал и твои гены. Ты любил проектировать автомобили, а я полюбил реактивные самолеты. Во мне все смешалось.

Отец долго смотрел на него, и впервые Лукка не смог понять, что у него на уме.

– Ты ненавидел меня за то, что я слишком скоро женился на Марии после смерти твоей матери, – без какого-либо предисловия произнес отец. – Я тебя не виню. На твоем месте я чувствовал бы то же самое.

Лукка был ошарашен.

– Мы с тобой давно все это пережили. Нет нужды ворошить прошлое.

– Возможно, я делаю это не столько для тебя, сколько для себя. Ты ведь знаешь, что мы с Донатой были влюблены друг в дружку с детства. Я так сильно любил твою мать, что, когда она умерла, сам едва не умер от горя и забыл про тебя. Немногие люди любят так, как любили мы. У нас был идеальный брак. Когда после многих попыток появился ты, твоя мать сказала: «Гвилио, у нас с тобой теперь полное счастье».

Я не знал, что у нее были выкидыши.

– Четыре.

У Лукки сжалось сердце.

– Мы мечтали о большой семье. Она была самая любящая мать на свете. А ты был нашим единственным и неповторимым. Она любила тебя до безумия. Я даже немного ревновал. – Гвилио вытер глаза.

Откровения отца огорошили Лукку.

– Я знал Марию еще со школы, и она мне нравилась. У нее от сердечного приступа умер муж. Мы виделись с ней в церкви. У каждого было свое горе, и мы потянулись друг к другу, ища утешения. Двое людей с разбитыми сердцами и с тремя детьми. Мы подумали, что если поженимся, то сможем создать для наших детей прочную семью.

Лукка крепко зажмурил глаза.

– Мы заключили наш союз ради детей. – И Лукка ему поверил. – Сначала было уважение, а со временем я ее полюбил, но не так, как любил твою мать. Она – хорошая женщина и стала надежной опорой для меня и в жизни, и в моем бизнесе.

– Неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Я к ней прекрасно отношусь.

– Но не сначала. Когда ты уехал в Бари, я ужасно рассердился, потому что не хотел с тобой расставаться. Я боялся потерять и тебя тоже. Смерть твоей матери почти меня убила. Я хотел, чтобы ты был рядом со мной, но чем настойчивее я этого требовал, тем больше ты отдалялся. – Гвилио встал из-за стола и подошел к Лукке. – Ты сможешь простить меня, Лукка?

Лукка был так взволнован, что не мог говорить, а просто обнял отца.

– Это я должен просить о прощении.

Гвилио с силой обхватил сына руками.

– Мы с Марией в субботу собираемся устроить семейную встречу. Помимо семьи будет еще несколько друзей и деловых партнеров. Мы бы хотели, чтобы это стало настоящим семейным праздником для тебя. Как тебе это?

– Папа, я уже сгораю от нетерпения.

Отец зарыдал. Лукка видел отца плачущим только раз, когда врач позвал их в больничную палату, где умирала мать. Но на этот раз это были счастливые слезы.

– Давай проедемся и посмотрим на эту собственность, – наконец сказал отец, вытирая глаза. – Я рад, что ты собираешься что-то с этим предпринять. Хочу услышать, какие у тебя планы. Эта земля как бельмо на глазу. Поэтому-то я и хотел ее продать. Слава богу, что ты вовремя меня остановил.

– Свет падает идеально. Аннабел? Вы сидите на пассажирском месте, одна нога – на земле, вы смотрите на поле подсолнухов, вы в восторге и готовы выйти из автомобиля и побежать среди них. Сможете сделать так, как мне нужно?

Она вспомнила о субботе, проведенной с Луккой на катере. Лучший день в ее жизни. Она была с человеком, который делился с ней своими мыслями и чувствами. Они обследовали на катере песчаные бухточки, наслаждались пикником, Лукка посвящал ее в историю этого края, его средневековых башен и садов, террасами спускавшихся к морю. И еще он рассказал ей о своих фермерских планах. Аннабел это не удивило – она уже поняла, как он привязан к земле. Незаметно разговор перешел на нее, и она стала говорить о своем будущем, о том, что вернется к работе медсестры. Ее глубоко тронули его слова о том, что она обладает двумя редкими, необходимыми качествами – сопереживанием и состраданием.

После того как он принял лекарство, его стало, как обычно, клонить ко сну, поэтому она предложила вернуться на ферму, чтобы он мог лечь в постель. Он выглядел умиротворенным, и она решила, что кошмары не будут его мучить.