Анатомия чувств - Гайя Колторти Страница 21

Ты не знал ни как, ни почему, но прилив острого отчаяния, до сих пор тебе незнакомого, захлестнул тебя. Ты почувствовал, что должен не только знать все о ней, но также о ее прошлом, об этом незнакомом тебе и таинственном саде.

— Да, — ответила она, — его звали Томмазо. Редкий говнюк, на самом деле. Он единственный, о ком я не скучаю.

— Почему?

— Да потому, что он гулял со мной только из-за секса.

Она призналась тебе в этом, не отведя взгляда, напротив, выдерживая твой с очевидной настойчивостью. И неожиданно непорочность, которую ты до сих пор видел в ней, испарилась. О да, невинности там не было ни грамма, ты был единственный, кто видел ее такой, наивный романтик.

— Впрочем, я с ним гуляла по той же причине, — добавила она, не выказывая при этом ни малейшего смущения, твердым голосом, в котором не было ни капли стыда.

Простой и чистый обмен сексуальными услугами. Так вот что означало для нее слово «чувство», или же все-таки у нее были друзья, которых она действительно любила? Знакомы ли ей отношения, при которых люди не используют друг друга?

— Значит, ты не была влюблена в него.

— Вот еще. Признаться, я никогда не была влюблена. Но он был очень хорош в постели. И потом, возил меня всюду, куда бы я ни пожелала, и покупал мне все, что я хотела. У него были интересные друзья. Однажды я переспала с одним из них. Не буду врать, я вовсе не жалела об этом. Кажется, даже переспала с его подругой. Или мы были втроем, точно не могу сказать, я была слишком пьяна. Но помню, что мне понравилось.

Эти слова, вопиющие и жестокие, ошарашили тебя, как пощечина, они разительно отличались от мягкого образа Сельваджи, всего несколько минут назад восхищавшего тебя. Возможно ли, что она никогда не была влюблена? И переспать с девушкой… черт возьми! У тебя не было слов, ты был поражен, ты пытался осмыслить все эти безумные откровения.

— Но помимо приключений, — спросил ты, прийдя в себя, — ты хоть раз влюбилась в кого-нибудь?

Она немного подумала, потом вывела цинично:

— В сущности, никто никогда не любит на самом деле. Все притворяются, знаешь?

— Как ты можешь так говорить? Я действительно влюбился. Черт возьми, со мной это случилось взаправду.

Она удивилась, будто не верила своим ушам и думала, что ты разыгрываешь ее.

— Ты слишком рано приняла меня за ловеласа, — запротестовал ты, силясь ехидно улыбнуться.

Твоя сестра ничего не сказала. Тогда ты тоже вылез из бассейна и сел рядом с ней. Ты наблюдал за ней.

— И как это было? — спросила она, отведя взгляд.

Теперь она смотрела на воду, и отблески делали ее лицо опаловым.

— Хорошо. Приятно, — сказал ты.

— То есть забавно.

— У тебя странное понимание секса, знаешь?

— Это я унаследовала от мамы. Я же тебе говорила, что мы обе немного либертинки.

— Нет, я вижу тебя другой.

— Да? И что же ты видишь, когда смотришь на меня?

На мгновение тебе показалось, что время и, более того, все движение Вселенной остановилось, чтобы ты мог бесконечно смотреть в ее глаза, пока лихорадочно искал ответ на этот ее самый тривиальный вопрос за последнее время.

— Что-то вроде ангела, но разочарованного.

Ты решил ответить так. Сельваджа ничего не сказала, а ты протянул к ней руку и поправил ей волосы.

— А потом, — спросил ты, — был еще кто-нибудь?

— Да, много других. Но не всегда все заканчивалось сексом.

Ты незаметно вздохнул с облегчением.

— А ты? У тебя был кто-нибудь?

Вот теперь настала твоя очередь. Ты говорил, пока вы шли к дому, а потом вы разошлись на пару минут, чтобы обсушиться. Она включила фен на максимальную мощность. Должно быть, хотела, так думал ты, чтобы шум отвлек ее от того, в чем она тебе только что призналась.

— Вообще-то, — продолжил ты разговор, возвращаясь в палатку, — помимо легких приключений и более-менее захватывающих историй, была одна девушка, в которую я действительно влюбился. Блондинка с зелеными глазами и длинными волосами. Мы были довольно крепкой парой. Полагаю. И все же в ней было что-то, что я никак не мог понять, и это, по правде говоря, меня немного раздражало. Она никогда не обижалась, никогда меня не критиковала и никогда не сердилась. Невероятно.

— Пустышка, словом, — прошептала Сельваджа с ноткой презрения.

— Да-да, конечно, — согласился ты, возваращаясь к реальности. — Кстати, все плохо кончилось. Ну, ты же знаешь, как это кончается.

— Да, я знаю.

Вы помолчали немного. Ты лег рядом с ней и, прежде чем обнять, распустил ее еще влажные волосы.

Тебе нравилось чувствовать их прикосновение и гладить их — такие мягкие.

— А этот Томмазо, — спросил ты, — догадывался, что ты его не любишь?

— Хватит, Джонни. Я больше не хочу говорить об этом. Мне это не нравится.

— Прости, — сказал ты, целуя ее в голову и давая понять, что готов сменить тему.

Но тебя переполняло целое море вопросов, оставшихся без ответа. Сколько времени они были вместе? Она страдала? Он изменил или плохо обращался с ней? Она была согласна заниматься любовью с ним с первого же раза? Или он вынудил ее к этому? Если только он силой взял ее, ты, конечно, помчался бы в Геную и забил бы его до смерти. Никто не смеет и пальцем трогать твою сестру.

В этот момент она снова стала рассматривать тебя, как раньше, изучая каждый сантиметр твоих мускулистых рук, а поскольку на тебе были только шорты, то и ног тоже. Потом она легла на тебя сверху и стала изучать твою спину.

— Что ты делаешь? — засмеялся ты в полумраке, чувствуя на себе ее легкое тело.

— Ищу наколки, — сказала она как ни в чем не бывало, будто это было самое обычное занятие на свете.

— У меня их нет. Меня это не привлекает, а кроме того, это больно. — И ты сменил тему. — Расскажи мне о маме. Какая она? Что она за человек на самом деле?

Сельваджа отрицательно покачала головой:

— Обычно она меняет мужчин каждые два месяца, и каждый новый мужик еще более странный, чем предыдущий. Это не так-то легко выносить. В общем, неожиданно появляется тип, которого я впервые в жизни вижу, а она хочет, чтобы я с ним тут же поладила. Однажды я наткнулась на незнакомого мужика, который брился в ванной. Жалкая сцена.

— Я думал, что мама чуточку другая, — перебил ее ты. — А ты уверена, что не перегибаешь?

«Другая» было не самое подходящее слово. На самом деле описанная ею женщина не могла быть твоей матерью, ты не представлял ее такой. В ответ Сельваджа молча достала две печенюшки из пачки, которую вы захватили с собой в палатку.