Любовь авантюриста - Вирджиния Линн Страница 21

– Ну, как все прошло?

– Клерк сообщил мне, что «Рассекающий волны» отплыл к берегам Франции сегодня утром, – огорченно ответила девушка.

Джеймс был поражен.

– В самом деле? Но как ему удалось так быстро разгрузиться?

– Похоже, – горько произнесла Саммер, – капитан Киннисон предпочитает торговать с Францией, а не ожидать в порту до тех пор, пока не испортится груз. По крайней мере, Гарт не лгал мне насчет того, что груз может испортиться.

В голосе девушки звучало такое отчаяние, такая неприкрытая боль, что Джеймс с трудом удержался от порыва заключить ее в объятия и попытаться унять ее боль. Очевидно, бывший любовник и впрямь не хотел ее возвращения. Как она сказала? Гарт Киннисон?

– Понимаю.

Саммер подняла на него глаза.

– Нет, не понимаете! Вы ничего не понимаете, потому что не хотите понимать... – Она запнулась, а потом печально произнесла: – Мне жаль. Все оказалось напрасно.

– Да нет же, все в порядке.

Джеймс старательно скрывал свое сочувствие, потому что Саммер все равно не оценила бы этого. Он начал чувствовать себя так же, как его младшая сестра Маргарет Эллен, приносившая домой бездомных животных и тем самым доводившая отца до безумия. А что бы сказал Брюс Камерон о бездомной американке?

Саммер подняла обе руки ладонями вверх и ответила грустной улыбкой на спокойный взгляд Джеймса.

– Кажется, мне все-таки придется продать свое ожерелье. Не будете ли вы так любезны подсказать, где его можно заложить?

– Этих денег будет недостаточно, чтобы купить билет на корабль.

Саммер неуверенно посмотрела на него:

– Откуда вы знаете?

– Я видел ожерелье.

Заметив ошеломленный взгляд ее широко раскрытых глаз, Джеймс пожал плечами:

– Я просмотрел содержимое вашего саквояжа, когда вы уходили утром в уборную. Денег, вырученных от продажи вашего ожерелья, хватит лишь на половину билета, а потом вы отправитесь на корм акулам.

Губы девушки сжались, и она вцепилась в ручку своего саквояжа с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Я вам не верю!

– Тем не менее это правда. В вашем саквояже лежит пара чулок, в одном из которых и спрятано ожерелье, испорченное речной водой платье, две сорочки из муслина, запасная нижняя юбка и еще одна пара туфель с дешевыми серебряными пряжками. Я понимаю, это не очень красиво, но вы пробудили мое любопытство. Я уже начал думать, что у вас в саквояже контрабанда.

– Вы... вы разбойник! Отвратительный мерзавец и подлец!

Джеймс прищурил глаза.

– Вы закончили?

– О-о-о! – У Саммер не хватало слов, чтобы выразить свое негодование, и ее маленькие руки сжались в кулачки. Джеймс подумал, что, если бы у Саммер в руках было какое-нибудь оружие, она непременно применила бы его, и вздохнул.

– Я не взял ничего из ваших вещей. Я просто старался действовать осторожно и благоразумно.

– Вы рылись в моих вещах!

– Рылся? – задумчиво кивнул, – я сделал это и прошу у вас прощения. Меня толкнула на это забота о вас.

Саммер отвернулась. Ее губы сжались, превратившись в узкую полоску, а глаза закрылись. Внезапно Джеймс пожалел о том, что рылся в ее саквояже, и еще больше о том, что признался в этом.

– Идемте отсюда, – негромко произнес он. Нижняя губа девушки подозрительно задрожала.

– Куда я должна идти? С вами? С негодяем и... и мародером? Думаю, ничего хорошего мне это не сулит!

Ее презрение словно огнем обожгло Джеймса, и его губы сжались. Он посмотрел на нее горящими глазами, и девушка осторожно сделала шаг назад. Черт бы ее побрал! Неужели он действительно внушал ей такое отвращение? Должно быть, так оно и было. Во всяком случае, поведение Саммер заставляло его так думать.

Джеймс больно схватил девушку за запястье и, когда та попыталась отшатнуться от него, притянул к себе. Его взгляд, казалось, насквозь прожигал ее.

– Мне ужасно хочется уйти отсюда и оставить вас в одиночестве, – произнес он, переходя на странное наречие, которое выдавало его волнение. – Если вас не устраивает такой мерзавец, как я, поищите себе кого-нибудь получше!

– О, ради всего святого, говорите на английском языке, а не на этом жутком наречии! – Саммер съежилась, но ее подбородок был по-прежнему дерзко вздернут, и гнев Джеймса начал странным образом остывать.

– Не надо оскорблять мой шотландский акцент, милочка.

– Так вот что это такое. А я подумала, вас вот-вот стошнит.

Джеймс вздернул бровь.

– Вы не слишком-то тактичны, а? Это рискованно.

– А вы думали, я забьюсь в угол от страха, потому что вы на меня разозлились? – Саммер тряхнула головой, чтобы отбросить с лица золотисто-каштановые локоны. – Я привыкла к тому, что мужчины запугивают меня, мистер Камерон. Еще несколько лет назад я поняла, что у меня есть выбор – подчиниться или попытаться выжить.

– И теперь вы решили отвратить от себя единственного мужчину, который оказался настолько глуп, что решил помочь вам? – Голос Джеймса звучал насмешливо, и Саммер вспыхнула до корней волос.

– Я знаю, вы считаете меня невыносимой, и, наверное, вы правы, – быстро и сбивчиво затараторила Саммер – так случалось, когда она сильно волновалась. – Просто я не переживу, если меня снова бросят.

Удивленный такой открытостью девушки, Джеймс обнаружил, что его гнев улетучился окончательно. Он заколебался. Стоит ли ему предложить ей оплатить проезд на корабле? Но он все еще хотел получить от нее кое-что, а точнее, то, что несколько часов назад обещали ему ее губы и глаза.

Джеймс смотрел мимо Саммер, раздумывая над тем, что ему предстоит сделать. У него были кое-какие обязательства, и он мог заняться ими, коль скоро все равно оказался в Лондоне. Его родные, должно быть, сильно удивляются, что он до сих пор не вернулся домой.

Джеймс вспомнил прикосновение нежных губ девушки к своим и судорожно сглотнул. Не о чем размышлять.

– Идемте, красавица. Я буду заботиться о вас до тех пор, пока вы не изыщите возможность вернуться домой.

Саммер последовала за своим спасителем кротко и смиренно, словно ребенок, которого только что выручили из беды, в которую он сам же и попал. Но Джеймс вовсе не обманывался на ее счет – он знал, что наслаждаться ее покорностью придется недолго.