А как же любовь? - Дэни Коллинз Страница 20

– Это синдром новоиспеченного отца. Я видел это у своих сотрудников. Они выглядят так, будто пришли на работу после грандиозной попойки, а на самом деле у них просто младенец дома.

– Я чего-то о тебе не знаю? – Исидора недоуменно посмотрела на него.

– Я говорю об Анри. – Он провел ладонью по ее обнаженной руке, и Исидора честно попыталась абстрагироваться от того, насколько приятны ей были его прикосновения.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что Анри забывает побриться, поэтому ты делаешь то же самое?

– Ты считаешь, что мы с братом одеваемся одинаково, потому что считаем это милым?

– Вы бизнесмены. Костюмы-тройки и белые рубашки – ваша униформа, если можно так сказать.

– И одинаковые галстуки и ботинки?

– Я не из тех людей, которые верят, что близнецы обладают телепатической связью, Рамон.

– Мы не телепаты, – улыбнулся он. – Исидора… – Никто и никогда не произносил ее имя таким хрипловатым сексуальным голосом. Когда он провел ладонью по ее шее, ей показалось, что она превращается во что-то эфемерное. – Ты обвинила меня в том, что я хочу тебя, потому что ты мне удобна, но это очень далеко от истины. Разум настойчиво велит мне не разрушать перемирие, которое мы установили, но я не могу перестать думать о том, что мы начали, о твоей страстности. И это чертовски неудобно.

Один из охранников, стоявших за дверью, что-то сказал.

– Кажется, мы слишком долго стоим здесь и задерживаем людей, – сказала Исидора, боясь снова совершить очередную глупость.

Рамон убрал руку с ее шеи и открыл дверь.

Желтые фонари и свечи, плавающие в бассейне, освещали каменную дорожку, шедшую к самому пляжу. Струнный квартет негромко наигрывал медленную мелодию. Папарацци уже заняли свои позиции вдоль ограждений и щелкали затворами камер, фотографируя знаменитостей, которых специально пригласил Рамон. Он мог бы провести прием в семейном особняке, но тогда вечеринка не сыграла бы отведенную ей роль. Помолвка Рамона Совертера была событием года, способным затмить в желтой прессе новость о беременности Треллы.

Рамон посмотрел на сестру, одетую в легкое платье для беременных. Он искренне надеялся, что ее план затеряться на фоне его помолвки сработает. По крайней мере, Анжелика в надежных руках. Касим убьет каждого, кто осмелится обидеть его жену, и Рамон не сомневался, что у принца есть такие возможности. Рамон бросил быстрый взгляд туда, где стояли его сестры и мать. Касим, невозмутимый, но настороженный, как и всегда, стоял рядом с Анжеликой.

Его сестренка стала королевой, но Рамон пока никак не мог это осознать. Теперь на ней, как и на Анри, лежит огромная ответственность, и она уже не может по первому зову броситься к Трелле. Все держится на нем одном. Осознание этого едва не затянуло его в болото самокопания, но от внезапного смеха Исидоры у него сладко защемило сердце. Рамон поймал себя на том, что тоже улыбается. Он повернулся к Исидоре и увидел, как засияли ее глаза.

– Ты знал! – сказала она, схватив его за предплечье. – Ты позвонил ему?

– Кому? – не понял Рамон. Исидора помахала Анри и Циннии. – А-а-а, – протянул он.

Можно было сказать, что все смокинги выглядят одинаково, как и белые рубашки, но и ботинки, и ремни, и часы на братьях были совершенно идентичными. И Анри не побрился. Братья выглядели как зеркальные отображения друг друга. Их сестры всегда носили разные наряды, если только не сговаривались одеться одинаково. Почему же, черт возьми, они с Анри не могли похвастаться тем же? Как это часто бывало, Анри без слов знал, о чем думает брат.

– Я должен был вытащить Циннию из дома раньше, чем проснутся дети и заметят, что ее нет. Прости, побриться я не успел.

Цинния слегка поправилась после родов, но ей это удивительно шло. Она привстала на цыпочки и поцеловала мужа в щеку, очаровательно сморщив точеный носик.

– На нем была другая рубашка, но Розалина срыгнула, и Анри пришлось переодеться.

– Вы сговорились, правда? – Исидора недоверчиво переводила взгляд с одного брата на другого.

– Я видела это чаще, чем ты можешь себе представить, – улыбнулась Цинния. – Будь осторожен, Рамон, Анри теперь носит обручальное кольцо.

Цинния знала, что помолвка была ненастоящей, поэтому произнесла последнюю фразу очень тихо, чтобы их не услышали посторонние. Рамон почувствовал давно знакомое желание защитить близкого человека, однако на этот раз оно было направлено не на сестер, и это было странно.

– Извините нас, – Анри подхватил Циннию под руку, – хочу потанцевать с женой, пока есть такая возможность. Мы, к сожалению, надолго остаться не сможем.

– Ангел мой! – воскликнула подошедшая Франциска. Родители Исидоры появились в самый неловкий момент. – Мы так за вас рады!

– Ты красавица, – сказал Бернардо дочери, пока Франциска любезничала с Рамоном.

– Папа, – Исидора с нежностью обняла отца.

– Как ты, родная?

Бернардо внимательно посмотрел на дочь. Некоторые смеялись над щенячьей влюбленностью Исидоры, но только не ее отец. Он прекрасно знал, что она до последнего не хотела соглашаться на должность в «Совертер интернешнл», чтобы не встречаться с Рамоном.

– Все хорошо, – заверила его Исидора.

Она почти не лукавила. На данный момент все действительно было довольно неплохо, особенно теперь, когда они с Рамоном многое прояснили. Но Исидора прекрасно понимала, что, как только они расторгнут эту фальшивую помолвку, она будет раздавлена. Потому что Рамон никогда не женится на ней. Вот почему шутка Циннии неловко повисла в воздухе. Исидора оттолкнула от себя неприятное воспоминание.

– А ты как? – с нежностью спросила она.

Каждый раз, как родители снова сходились, вскоре следовал болезненный разрыв, спровоцированный неуемным темпераментом Франциски.

– Прекрасно, – уверенно сказал Бернардо.

Исидоре хотелось ему верить. В течение вечера она украдкой наблюдала, как родители о чем-то разговаривают, обмениваясь нежными прикосновениями. Она поймала себя на том, что надеется, что на этот раз у них действительно получится обрести счастье.

Как и ужин в парижском ресторане, эта вечеринка была мучительна в своем совершенстве. Лунный свет превращал морскую пенку в тонкое кружево, летний бриз нежно ласкал кожу. Анри и отец Исидоры говорили о том, как близки были всегда их семьи. Ближайшие друзья Исидоры поднимали свои бокалы, искренне радуясь тому, что она выходит замуж за мужчину своей мечты. Когда она смотрела на Рамона, то почти верила в это, хоть и понимала, как опасно заблуждение.

Когда после очередного тоста гости стали требовать поцелуя, сердце Исидоры едва не выпрыгнуло из груди. Рамон привлек ее в свои объятия, и Исидора осознала: что бы ни произошло в ее жизни дальше, этому мужчине всегда будет принадлежать частица ее сердца.