Бесценный дар - Бетти Лоуренс Страница 20

— Итак, — начала Флоренс, — вот и ваша малышка. Как, вы сказали, ее зовут? — Она задала вопрос громко и нарочито спокойно, чтобы показать, что ничего необычного не произошло.

— Камилла, — ответил Стэнли, устраива­ясь напротив Орланды и расправляя на коле­нях салфетку.

Его голос был таким же натянутым, как у сестры, и Орланда подивилась, что могло явиться тому причиной. Возможно, усилие, которое потребовалось, чтобы заставить себя выговорить имя ее дочери.

Она занялась Камиллой — усадила ее себе на колени и начала поить молоком, которое принесла одна из служанок. Девочка радостно сжимала уже знакомую ей голубую кружку. У самой же Орланды аппетита не было. Она буд­то находилась за стеклом, отгородившим ее от всех остальных. Даже когда обращались к ней, ее ответы были еле слышными и предельно короткими.

— Вы устали, — сказала Флоренс. Орланда покорно кивнула, не встречаясь с ней глазами, и продолжила кормить малышку сладкой булочкой. Все по-прежнему казались далеко-далеко, а Стэнли — дальше всех.

Но он наблюдал за ней, она чувствовала это кожей. И скорее всего думал о том, какая же она некрасивая, вульгарная, как осквер­няет атмосферу его прекрасного особняка со­бой и своей… ублюдочной дочерью. И жалел, что не может вымести ее, как мусор, и выбро­сить на помойку.

Почему, ну почему же так больно, что Стэн­ли Гилбрайт, совершенно чужой ей человек, использовал ее для того, чтобы нанести оскорбление матери? Почему больно, что он выбрал ее именно за то, что она «ничтожней­шая из ничтожнейших»?

Орланда знала, что ни одно из обвинений несправедливо, что ей решительно нечего сты­диться. Кто-то должен мыть посуду — иначе откуда бы взялись у них на столе чистые чаш­ки? Те, кто занимаются такой работой, не дол­жны стесняться ее. Стыдиться обязаны те, кто смотрят на людей сверху вниз только из-за того, что они бедны.

Но в глубине души Орланда все равно зна­ла: Стэнли Гилбрайт изучил ее, проанализи­ровал каждую черту ее внешности и все изве­стные ему обстоятельства ее жизни, пришел к выводу, что она и именно она будет позором для его богатого, благовоспитанного, респек­табельного семейства… и с удовольствием, с садистским наслаждением швырнул ее в лицо матери…

Настойчивый голос Флоренс вывел ее из задумчивости.

— Дорогая, разрешите мне взять Камиллу с собой. А Ма Тан сказала, что одна из ее доче­рей оставила у нее кое-какие игрушки. Там есть куклы, которые обязательно понравятся ма­лышке, и даже качели… Нет-нет, не беспокой­тесь, она, я уверена, пойдет со мной. — Фло­ренс забрала девочку у Орланды и поставила на пол. — Пойдем, моя хорошая, я покажу тебе новые игрушки.

«Игрушки» было слово, которое Камилла хорошо знала и прекрасно понимала, какие удовольствия оно сулит. Поэтому радостно заковыляла, держась одной рукой за руку Фло­ренс, другой — за руку Сержа. Орланда без­различно наблюдала, как троица скрылась в дверях.

А Стэнли следил за ней. Она была такой маленькой, такой беззащитной, такой юной… Слишком юной, чтобы взвалить на себя от­ветственность за ребенка. И уж конечно слиш­ком хрупкой, чтобы вынести жестокие обви­нения, брошенные ей в лицо его матерью.

Он сжал кулаки. Господи, как же ей боль­но, это видно невооруженным глазом. И этот ее взгляд, как у побитой собаки, нет, у бро­шенного щенка, заставлял его чувствовать себя чудовищем. Орланда ушла в себя, замкнулась, как улитка в раковине, — и невозможно упре­кать ее за это.

Уже знакомое ощущение неловкости обо­стрилось, достигло максимума и переродилось в вину. Больше всего ему хотелось повернуть время вспять, предупредить отвратительную сцену, устроенную его матерью у спальни Ор­ланды. Он отдал бы все, что угодно, лишь бы сделать это возможным.

Стэнли мысленно упрекал мать за гадкие, подлые, жестокие слова, но не снимал вины и с себя. Он сам специально представил не­счастную молодую женщину в первый же ве­чер, старательно расписав, как они встрети­лись, что она и ее ребенок представляют со­бой, чтобы довести до сведения матери, что никогда, ни при каких обстоятельствах не по­зволит шантажировать себя и принуждать к тому, чего не хочет.

Он не собирался делать так, чтобы девчонка узнала об этом! И все же она не могла не уз­нать: они так орали, что не услышать способен был только глухой. Он намеренно использовал тяжелую ситуацию, с которой оказалась Орланда, в своих отнюдь не благородных целях.

И снова возникло знакомое неприятное чув­ство…

И еще гнев. Гнев, с которым он жил с того дня, как Марго начала охоту на него. Но те­перь этот гнев был направлен на него самого.

Стэнли решительно поднялся. Орланда вздрогнула и посмотрела на него. Он стоял пе­ред ней — красивый, свежевыбритый, в бе­зупречно сидящем костюме.

— Идемте.

Она поспешно вскочила, стряхнула с юбки крошки… И заметила, как презрительно гля­дит на нее Стэнли. Если бы у меня были такие деньги, как у вас, мысленно сказала ему Ор­ланда, то и я бы никогда не надела эту старую тряпку. Но у меня их нет. Бедность — не пре­ступление и не причина, чтобы стыдиться. И я не буду, не буду!

— Сегодня, — сообщил Стэнли, — мы едем в город.

Орланда испуганно раскрыла глаза. Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Потом ее осенило, что его приглашение-приказ имеет отношение ко вчерашнему обеду, к тому, что говорила Флоренс…

— Это совсем не обязательно, — сказала она.

— Надеюсь, вы позволите мне судить о том, что обязательно, а что — нет, — ответил Стэнли.

Она почувствовала его гнев и не удивилась. Конечно, сестра вынудила его показывать ей Гонконг, развлекать как настоящую молодую жену, и он злится, что должен провести пре­красный день в компании женщины, на кото­рой женился лишь потому, что она «ничтож­нейшая из ничтожнейших»…

— Я не могу оставить Камиллу, — пробормо­тала Орланда и отвела глаза, чтобы не смотреть на его лицо и сильную атлетическую фигуру.

— Камилла отлично проведет время, — зая­вил Стэнли с беззаботностью бездетного муж­чины. — Ей ничто не угрожает с Флоренс и А Ма Тан, разве что задохнуться от переизбытка ласк. Обе в восторге от вашей дочери. — Он взгля­нул на часы и добавил: — Я хочу выехать через двадцать минут. Пожалуйста, будьте готовы. — С этими словами он кивнул и удалился.

Что теперь делать? — подумала Орланда. От­казаться ехать? Хотелось бы. Даже мысль о необ­ходимости находиться в обществе человека, ко­торый воспринимает ее как вещь, на которую противно даже смотреть, была невыносимой.

Ну зачем он это затеял? Неужели не может придумать отговорку, чтобы отвертеться от попыток сестры заставить его развлекать мо­лодую супругу, которую терпеть не может? И потом, ей нестерпимо страшно оставить Ка­миллу на попечение чужих людей. Они еще ни разу не разлучались с момента ее рождения.

Но когда она разыскала дочь, то выясни­ла, что той сейчас не до нее. Домоправитель­ница заспешила ей навстречу.

— Иди, — сказала А Ма Тан. — Малышка счастлива. Она даже не заметит, что тебя нет. Если Камилла соскучится, я позвоню мистеру Стэнли. У него есть телефон в машине, не вол­нуйся. Он обещал, что тут же привезет тебя обратно, если понадобится. — И она заторо­пилась к девочке, которая с восторгом рас­кладывала вокруг себя красивые куклы, поза­быв о матери.