Бесценный дар - Бетти Лоуренс Страница 19

Мысли ее вернулись к прошлому вечеру. Как странно… Флоренс и Серж Мареттон так хо­рошо, по-доброму отнеслись к ней, и Стэнли тоже был вежлив и почти внимателен. Фло­ренс, похоже, даже не сочла чем-то предосу­дительным, что она вышла за ее брата из-за денег.

— Конечно, не могу сказать, что я одобряю случившееся, — заявила она свойственным ей безапелляционным тоном, — но вполне пони­маю. И не упрекаю вас, милая.

Орланда нахмурилась. Значило ли это, что она упрекает брата?

Господи, как же тяжело! Конечно, не ее вина, что она оказалась здесь, в этом особ­няке, среди всех этих людей, но все равно невыносимо, когда все вокруг хотят только одного: чтобы ты оказалась на другом конти­ненте…

Пробуждение Камиллы отвлекло ее от гру­стных мыслей. Девочка всегда встречала новый день в радостном настроении, которое неиз­менно прибавляло матери сил даже в самые трудные времена, когда она с ног валилась от усталости. Не то что теперь, когда целыми дня­ми отдыхает, а ночами спит в непривычной, но такой приятной тишине.

Позднее, после того как обе оделись и умы­лись, Орланда взяла левой рукой поднос, на котором ей подали кофе, правой — малень­кую теплую ладошку Камиллы собралась спу­ститься вниз, в кухню. Но когда повернулась, чтобы захлопнуть ногой дверь, услышала шаги. Навстречу ей по длинному коридору шла Кларисса Гилбрайт. Увидев Орланду с девоч­кой, она замерла как вкопанная.

Орланда — тоже. Она сразу узнала пожилую леди, хотя видела ее всего однажды, в день приезда. Что делать? Пожелать доброго утра? Промолчать? Вернуться в спальню?

Камилла, сразу почувствовав состояние ма­тери, обхватила ее коленку обеими руками и прижалась к ней лицом.

— Итак, — сурово произнесла миссис Гил­брайт, — вы все еще здесь.

Орланда молчала. Да и что она могла ска­зать? К тому же Стэнли не дал ей никаких инструкций на случай такой встречи.

— Надеюсь, вы не думаете, что можете чув­ствовать себя здесь как дома? — продолжала Кларисса все тем же тоном. — Уж не вообра­жаете ли вы себя теперь настоящей леди? Вы с вашей ублюдочной дочерью?

Молодая женщийа помертвела.

А мать Стэнли с угрожающим видом шаг­нула к ней. Серые, как и у него, мечущие мол­нии глаза уставились на нее.

— Молчите? Тогда вам надо знать следую­щее: мой ненормальный сын женился на вас, чтобы оскорбить меня! Он дал мне понять, что настолько не считается ни со мной, ни с мо­ими желаниями, что привел в мой дом вас, ничтожнейшую из ничтожнейших. Он выбрал вас, потому что вы худшая из всех, кого он мог только найти: некрасивая, невежествен­ная, безграмотная, аморальная. Судомойка и побирушка из трущоб!

Господи, сейчас я потеряю сознании, испугалась Орланда, перед глазами которой все топлыло. Кровь прилила к голове и бешено сту­кала в висках. Камилла зарылась головой в ее юбку и тихо хныкала. Малышка не понимала грязных, гадких, омерзительных слов, но чув­ствовала яростную первобытную ненависть, исходящую от пожилой женщины. И презре­ние, невыносимое презрение.

Кларисса прошла мимо, не удостоив больше невестку и ее дочь ни словом, ни взгля­дом, только юбку подобрала, чтобы не запач­каться о них.

Орланда слышала, как позвякивает посу­да на подносе в ее руках, и знала, что если не поставит его на пол, то обязательно уро­нит. Потому что не могла приказать себе не дрожать.

Неожиданно поднос куда-то исчез.

— Сюда, пожалуйста…

Она почувствовала, как ее провели обрат­но в спальню, как у нее забрали Камиллу, ко­торая тут же зарыдала, а потом обнаружила себя на кровати. Она сидела, прижимая дочь к себе, держась за маленькое тельце, как за саму жизнь, ничего не видя, не слыша, не пони­мая. В ушах звучали оскорбительные слова Кла­риссы Гилбрайт.

Прямо перед ней маячил мужской силуэт, заслоняя солнечный свет. Стэнли Гилбрайт, женившийся на ней не потому, что она встре­тилась ему в последнюю минуту, когда сорвал­ся предыдущий план, а потому, что хотел ото­мстить своей матери. Потому что знал: именно ее появление в доме непременно оскорбит миссис Гилбрайт. «Ничтожнейшая из ничтож­нейших… некрасивая, невежественная, безгра­мотная, аморальная… Судомойка и побируш­ка из трущоб…»

— Орланда… — Стэнли произнес ее имя тихо, но настойчиво.

Она смотрела в пол, вцепившись в Камил­лу, и раскачивалась, как старый еврей на мо­литве, стараясь не думать, не чувствовать…

— Вы не должны… не должны верить тому, что сказала моя мать. Она зла на меня, не на вас, — как-то странно произнес, почти про­скрипел он.

Женщина обхватила рукой кудрявую голов­ку дочери, прижала к своей груди. Но ничего не ответила, потому что ответить было нечего. Стэнли смотрел на нее, на маленькую по­никшую фигурку, которую так безжалостно раздавила миссис Гилбрайт. Он хотел найти хоть какие-то слова утешения, но не мог. Его мать сказала истинную правду. Но он должен был как-то успокоить несчастную женщину.

— Орланда, я…

Она подняла голову и встретила его взгляд. Ее глаза были пустыми и невыразительными.

— Вы не должны ничего говорить. В этом нет совершенно никакой необходимости, — ровно и безучастно вымолвила Орланда. Толь­ко ничего не чувствовать, приказала она себя. Ничего! Потом поднялась, взяла Камиллу на руки и все тем же мертвым тоном продолжи­ла: — Скажите, пожалуйста, где нам сегодня завтракать: в кухне или вы предпочитаете, что­бы мы ели здесь?

Стэнли нахмурился.

— Когда нет дождя, мы обычно завтракаем на террасе. Идемте…

Он протянул ей руку, но Орланда, словно не заметив его жеста, прошла к двери. Стэн­ли оказался там раньше нее, открыл дверь и пропустил ее вперед с безупречной вежливо­стью, с которой, наверное, привык обращать­ся с настоящей леди. Вместо этого, горько подумала Орланда, он тратит свои любезно­сти на меня…

Нельзя забывать, что он выбрал меня по­тому, что я — это я, потому что именно появ­ление такой женщины, как я, могло смертель­но уязвить миссис Гилбрайт. О, любящий сын хладнокровно все спланировал и сделал меня орудием подлой мести.

Ей меньше всего хотелось завтракать с чле­нами семьи мужа, но временно царящие в го­лове и сердце пустота и отупение от перене­сенной боли помогут стерпеть и это. Выйдя в обществе Стэнли на террасу, она увидела, что за столом уже сидят Флоренс и Серж Мареттон. И Кларисса Гилбрайт…

Завидев Орланду, Серж поднялся и поже­лал ей доброго утра. Она кивнула и с трудом выдавила вежливую улыбку. Кларисса Гилбрайт тоже поднялась.

— Я буду в кабинете. У меня есть дела. Фло­ренс, попроси, пожалуйста, чтобы мне пода­ли кофе туда. — И вышла, ясно показав, что не желает находиться в обществе «ничтожней­шей из ничтожнейших».

Орланда опустилась на стул, но не на тот, что отодвинул для нее Стэнли, а на самый дальний от центра стола. Ей хотелось прова­литься сквозь землю, а еще лучше умереть. Сердце болело, словно его зажали в тиски и принялись медленно закручивать рукоятку. Но она отказывалась признавать боль.