Сердечный трепет - Ильдико фон Кюрти Страница 20

High Noon. [33]

Марпл держит свой короткий нос по ветру, а ее уши полощутся, как белье на веревке в ветреный день. Я обгоняю женщину в машине, на дверце которой приклеено изображение ребенка. На ней оранжево-коричневая блуза в стиле 70-х годов с психоделическими волнами; такой рисунок раньше часто изображали на ковровых покрытиях в столовых.

Опять повсеместно мода на ретро.

Собственно, это весьма необычная блуза для женщины, которая едет в спортивной машине цвета зубного налета, ни в коем случае не превышая ста десяти километров в час. Но это не на пользу ни ей, ни ее невзрачной внешности. Потому что, если что и есть интересного в этой необычной моде – в волосах необычного цвета, необычных аксессуарах, например неонового цвета повязках на голову, страусовых перьях в волосах, зеленых стразах на лбу, розовых сумочках из кроличьего меха, прозрачных резиновых сапогах, зажигалках с портретом Че Гевары, меховых бикини, чехлах для мобильника из змеиной кожи, костюмах из коровьей шкуры…

Так что я хотела сказать?

Ах, да! Вот одна из моих непреложных истин: только на необычных людях необычное выглядит необычно! В зеркале заднего вида я вижу, как ее машина идет на обгон и вынуждает тормозить БМВ, идущий под 250.

Я в принципе презираю водителей БМВ. Как правило, они вкладывают огромные средства в уход за машиной, вместо того чтобы облагородить свои манеры и характер. Согласно моей личной статистике, на БМВ чаще всего ездят мужчины, которым, чтобы чувствовать себя комфортно и уверенно, необходимо подсекать, не соблюдать дистанцию, обгонять справа и мешать парковаться старым дамам на еще более старых, чем они сами, но хорошо сохранившихся фольксвагенах «Поло». Но все-таки с этим водителем я солидарна, потому что хорошо понимаю, каково ему сейчас. Желание убить кого-нибудь на трассе мне не чуждо. Особенно женщин, строго придерживающихся таких тупых правил, как ограничение скорости и запреты на обгон, – ведь из-за них возникают километровые пробки. Ибо ясно: если бы все участники движения соблюдали все дорожные правила, по дорогам Германии абсолютно никто бы не ездил.

Для меня правила дорожного движения – необязательные директивы.

Может быть, кто-то уже понял: я не жду многого от женщины за рулем. Честно говоря, я не жду ничего хорошего от женщины за рулем. Я тотчас замечаю, если впереди меня едет женщина. И сразу становлюсь агрессивной.

Место для парковки они ищут наподобие слепых. Подолгу мигают сигналом поворота, отнюдь не собираясь поворачивать. Замедляют ход перед каждым дорожным указателем, если на нем более чем две надписи. В туман они предпочитают сразу остановиться. И если у тебя назначена встреча, лучше ее отменить, если на узкой улице ты оказалась позади женщины, которая пытается припарковаться задом на совершенно пустое место.

Вовсе не обязательно, что женщины всегда водят хуже мужчин – просто, если они водят плохо, то совсем по другим причинам. Это как в жизни: мужчины становятся причиной несчастных случаев, потому что они переоценивают себя, а женщины – потому что недооценивают.

Интересна, конечно, статистика, охотно приводимая всеми водительницами-любителями, что, мол, женщины реже попадают в аварии, чем мужчины.

По моей теории, и здесь все так же, как в настоящей жизни: мужчины плохо понимают поведение и реакцию женщин и совершенно не могут их предугадать. Это справедливо как для уличного движения, так и для человеческих отношений. Когда женщина дает сигнал левого поворота, мужчины и вправду думают, что она повернет налево. Если на вопрос «Что с тобой?» женщина отвечает: «Ничего, а что?» – мужчины и вправду думают, что ничего не случилось.

Несколько тысяч лет живем мы вместе на матушке-земле, а самцы до сих пор дожидаются, что самки им откроют, чего они хотят. Не очень-то хорошо это характеризует их интеллект.

Я считаю, что женщины не должны говорить, чего они хотят. Но они просто обязаны – тут мне придется признать ущербность собственного пола – показывая правый поворот, не поворачивать влево. Применительно к уличному движению это означает, что женщины провоцируют очень много аварий, в которых они согласно заведенному порядку либо не виноваты, либо вообще не участвовали. И действительно, они катят себе дальше, совершенно не замечая, какой хаос оставили за спиной.

Я поворачиваю к себе зеркало заднего вида, всматриваюсь в свое лицо и в сотый раз посылаю благодарность Бурги, который сейчас уже опять дома или на пути в свой салон.

В час к нему должна прийти Дорис Шрёдер-Копф. Чтобы осветлить волосы и подрезать их кончики.

Как все гомики, Бурги никогда не останется в стороне, если нужно кого-то поддержать, помочь на что-то решиться или дать конкретный совет. Бурги – великий утешитель, он всегда приободрит:

«Ты – богиня, куколка, без тебя он не сможет жить».

Или: «Малышка, не пройдет и десяти дней, как у тебя появится новый, еще красивее».

Или: «Мое бедное, бедное сокровище! Что я могу для тебя сделать? Может, мне расстаться с Карлосом, чтобы не оставлять тебя наедине с твоим горем?»

Бурги не мог сказать, что же мне делать дальше, но дал мне самое важное, что только можно дать женщине на новом жизненном пути: новую прическу.

У него был с собой не только завтрак и алкоголь, но и особый чемоданчик с принадлежностями, который он держит наготове для истеричных супермоделей, отказывающихся покинуть номер люкс, если их волосы не уложены.

На стоянке Штолпер Хайде Бурги работал в труднейших условиях, потому что воду для смывки краски должен был носить в миске из туалета, но он сотворил нечто грандиозное.

Сейчас я выгляжу так, что лучше со мной не шутить. По крайней мере, сантиметров десять волос осталось на стоянке, и теплый летний ветер моментально унес темные клочья в восточногерманские рапсовые поля.

Теперь у меня есть то, о чем я всегда мечтала, но на что не могла решиться: короткая стрижка. Бахрома на затылке, пара темно-рыжих окрашенных прядей падает на лоб. С природной грацией я могу заправить их за уши, тогда мое лицо не выглядит таким круглым и похожим на мягкую игрушку.

Бурги сам был восхищен своим произведением и ругал меня, что надо было довести ситуацию до кризиса, чтобы он мог эмансипировать меня с помощью прически.

На прощание он дал мне в дорогу кассету «Соответствовать прическе» и еще одну – «Жилетка, в которую можно выплакаться». Потом взял меня за руки: «Куколка, ты точно не хочешь поехать со мной обратно в Берлин? Ты могла бы с ним поговорить. Может, все разъяснится?»

«Нет, Бурги, мне наконец нужно время для себя».