Очарованные - Анастасия Соловьева Страница 20

Однако в Финляндии Александр Васильевич неплохо отдохнул, набрался сил, и у него вновь появилось желание работать, действовать.

В свой первый рабочий день Александр Васильевич съездил в арбатские переулки и быстро уладил зависший заказ. Он легко убедил действительно зловредную тетку в возможности устройства антресолей максимум над третьей частью комнаты, компактно и удобно расставил на них предполагаемую дубовую мебель. Тетка осталась довольна, и «Мебель-эксклюзив» приступила к воплощению в жизнь ее заказа.

Спокойную и безоблачную картину окружающего мира Александру Васильевичу немного портил его собственный сын Астерий, которого Александр Васильевич не видел уже давно. Парень неожиданно переселился в свой перепелкинский коттедж и теперь носа не казал оттуда.

Хорошо было бы его проведать. Александр Васильевич не боялся за сына. Астерий был холоден, достаточно трезв и разумен, чтобы совершать непредсказуемые поступки, например запить или сделаться наркоманом. Однако ему было только восемнадцать лет. Александр Васильевич вспоминал себя в эти годы, и желание навестить сына у него усиливалось.

Астерий иногда звонил вечерами. Говорил кратко, словно извинялся за что-то, вилял хвостом, неопределенно обещая приехать, и все не ехал. От Лены Александр Васильевич знал, что Астерий закрутил шашни с какой-то Викой. Александр Васильевич не был ригористом, но, по рассказам Лены, Вика – цепкая, хваткая особа из приезжих, старше парня на четыре года – положила глаз на его престижный коттедж. А это не было хорошо.

Да, парня нужно срочно проведать и посмотреть на Викульку. Возможно, серьезно поговорить с Астерием. Они с Лизой давно собирались это сделать. Но вначале мешали дела, потом – хлопоты перед отпуском. А теперь Лиза и вовсе туда не поедет – вернулась из дальних странствий Леонарда, мать Астерия и бывшая жена Александра Васильевича. Она тоже поселилась в Перепелкине.

Леонарда, бывшая жена... Как легко и просто они сошлись когда-то. И так же легко, естественно разошлись, точно и не жили никогда вместе.

В первый год работы в «Мебель-эксклюзиве» Александру Васильевичу приходилось часто бывать в рекламном отделе. Там он и познакомился с веселой, легкой и живой девушкой Таней. Ее роскошные шелковистые пепельные волосы, таинственные зеленые глаза, изящные, тонкие черты, античный профиль очаровали его. Таня ответила взаимностью, они быстро поженились.

У Тани оказался пытливый ум и деятельный характер. Она никогда не довольствовалась тем, что уже знала и умела. Занимаясь рекламой, непрерывно «обновляла свои базы», выписывая книги, журналы и посещая всевозможные курсы.

Постепенно она пришла к убеждению, что любая реклама – это чистейший обман с непременным использованием колдовства.

– Реклама состоит из двух факторов, – восторженно радуясь своему открытию, сообщала Таня. – Во-первых, из гипнотического усыпления сознания и во-вторых – из простого внушения. Хорошая реклама – это обаяние, очарование, магия...

И Таня, как человек последовательный, не желающий останавливаться на полпути, усиленно занялась магией.

Александр Васильевич не любил вспоминать это время. Таня сделалась колдуньей, ушла из «Мебели» и открыла собственное магическое бюро. Она круто изменилась и внешне и внутренне: уменьшилась ростом, коротко остриглась и волосы выкрасила в радикально черный цвет. Глаза у нее тоже заметно потемнели. Занятия чернокнижием испортили ей зрение – Леонарда, так теперь она называла себя, носила не снимая очки в черной роговой оправе. А по характеру превратилась в сущую ведьму, злую, нетерпимую, по любому поводу срывающуюся на визг.

И эта чужая злая тетка словно поглотила, без остатка съела прежнюю Таню. Было странно и дико наблюдать ее в своем доме, да еще в качестве собственной жены.

Александр Васильевич только облегченно вздохнул, когда Леонарда купила коттедж в Перепелкине и переехала туда. Правда, было безумно жалко сына, которого Леонарда увезла с собой.

Через несколько лет магическое бюро и саму Леонарду обвинили в мошенничестве. Будто бы она, используя колдовские чары, раскручивала клиентов на бешеные суммы, создавая к тому же у несчастных жертв зависимость от себя и от своих методов воздействия.

Леонарде не удалось откупиться – слишком широкую огласку получил процесс и слишком значительные люди участвовали в нем в качестве потерпевших. Тогда она ударилась в бега – эмигрировала в Латинскую Америку, бросив сына на попечение дорогого, элитного пансиона.

Когда шум поутих, Леонарда начала присылать сыну весточки и денежные переводы. И вот теперь явилась собственной персоной, кажется, насовсем.

Встреча с Леонардой не входила в планы Александра Васильевича. Когда Астерий позвонил в очередной раз, он выяснил, что «мать с утра исчезает куда-то, а зарисовывается лишь поздно вечером»...

– Ей не до кого сейчас, – сообщил Астерий. – Но если бы ты даже и увидел ее, то не узнал бы. Это точно.

– Почему же? – сдерживая зевок, поинтересовался Александр Васильевич.

– Она стала как Аленушка. Вначале я даже не поверил, что это моя мать. Перекрасилась, волосы отрастила. И вообще такая сделалась...

– Ну это у нее запросто, – закончил разговор отец и, пообещав приехать завтра к обеду, положил трубку.

О своей поездке в Перепелкино Александр Васильевич решил не говорить Лизе. Звать ее туда было неуместно, а болтать, что он едет в дом к бывшей жене, неловко. Да это и неправда, ведь он специально выгадал такое время, когда Леонарды не бывает дома.

На следующий день Александр Васильевич отправился в Перепелкино. Свернув с Минского шоссе на тихую узкую дорогу, ведущую в поселок, он неожиданно заволновался, словно ехал не к сыну, а... на любовное свидание.

– Идиотизм какой-то! – вслух обругал себя Александр Васильевич, но странное волнение не проходило.

Вскоре он остановился перед глухими железными воротами в высокой кирпичной стене. Продолжая волноваться, Александр Васильевич из машины позвонил в дом по телефону и в ответ услышал незнакомый мужской голос. Александр Васильевич назвал себя – ворота тут же отъехали в сторону. Зачем-то сильно газанув, он на скорости вкатился на территорию и на широкой площадке перед домом, выложенной узорной плиткой, резко, с визгом затормозил.

Вокруг на ярко-зеленом ковре подстриженной декоративной травки – аккуратные цветники, оформленные природными камнями. Массивный трехэтажный дом тоже выглядел вполне ухоженным. Перед беседкой был устроен водоем неправильной формы, выложенный камешками.

– Ого-го! – удивился Александр Васильевич, бывший тут два месяца назад среди запущенности, травы по пояс.

Из дома вышел натянуто улыбающийся Астерий и, нерешительно протянув руку, пробурчал:

– С приездом, пап.

– Это кто же здесь так расстарался? – Александр Васильевич тяжелым взглядом обвел территорию. – Ты, что ли?

– Нет. – Астерий хихикнул. – Слуги.