Прикосновение - Анита Шрив Страница 20

— Как она? — спрашивает он, когда Сидни уже стоит на нижней ступеньке. Он бледен и выглядит уставшим.

— Спит, но на всякий случай я бужу ее через каждые полчаса.

Нет необходимости объяснять, зачем она это делает. Джефф тоже читает газеты.

— Где Бен?

— Он задремал. Сказал, чтобы мы разбудили его, когда нужно будет нас сменить.

— Вообще-то я подумала, что неплохо бы выпить кофе, — говорит Сидни.

— Присядь. Я сварю.

Сидни устраивается на нижней ступеньке и наблюдает за тем, как Джефф набирает в кастрюлю воду и выливает ее в кофеварку. Покончив с этим, он прислоняется к стойке, засунув руки в карманы. Комнату наполняет ни с чем не сравнимые шипение и бульканье, сопровождающие процесс приготовления кофе.

— Она тебе что-нибудь сказала? — спрашивает он.

— Джули была на вечеринке. Она или не знает, или не хочет называть имя человека, с которым там была. Трудно определить, что она знает и чего не знает.

— Это не Ник и не Джо?

— Видимо, нет.

— Ты будешь за ней присматривать? — спрашивает Джефф. — Завтра мне придется уехать. Может быть, стоит поговорить с матерью?

Сидни это кажется неудачной идеей.

— Возможно, тебе следует поговорить с Джули, — отвечает она.

— Она сама невинность, — говорит он, медленно качая головой.

— Да.

По мнению Сидни, очень немногие восемнадцатилетние могут считаться невинными, но Джули подходит под это описание больше, чем кто-либо из всех, с кем Сидни встречалась или о ком читала. Ее посещает мимолетная мысль о взаимосвязи интеллекта и вины.

Кофеварка издает уникальный свистяще-бурлящий звук, извещающий о завершении процесса заваривания кофе. Джефф наполняет кружку и протягивает ее Сидни.

— Спасибо.

— Через полчаса я тебя сменю. Ты сможешь немного поспать. Если понадобится, я разбужу Бена. — Джефф замолкает. — Послушай, — продолжает он, — я был неправ.

Лицо Сидни вспыхивает огнем. Она уверена, что Джефф имеет в виду инцидент на камнях.

— Я не должен был просить тебя присматривать за ней, — говорит он. — Это не твоя обязанность.

Сидни немного запаздывает с ответом.

— Почему же, моя, — отвечает она.

— Ты абсолютно точно не ее нянька.

«Он хочет сказать, — думает Сидни, — “Ты не член семьи”».

— И я не знаю, говорили тебе об этом мои отец и мать или нет, но ты имеешь полное право приглашать сюда кого заблагорассудится. Например, друзей.

Это слово повисает между ними в воздухе. Сидни хочет объяснить Джеффу, что происходит с женщинами, которые один раз развелись и один раз овдовели. Люди, с которыми Сидни общалась, живя с авиатором, в основном были друзьями авиатора. Когда брак распался, они предпочли остаться с ним, как разделенное во время суда имущество. Общие друзья Сидни и Дэниела время от времени ее навещают, но их звонки и визиты все без исключения грустные и тихие, и, похоже, никто из них не стремится к более частым контактам. У Сидни есть школьные подруги — Бекки, которая сейчас живет в Нью-Йорке, и Эмили в Бостоне, но она и представить себе не может, чтобы кто-то из них заявился в Нью-Хэмпшир, чтобы разделить с ней ее комнату с узкими кроватями и обеды с Эдвардсами.

— Может быть, я так и сделаю, — говорит Сидни.

Джефф смотрит ей в глаза на секунду дольше, чем это необходимо. Или, может быть, это Сидни смотрит ему в глаза на секунду дольше, чем это необходимо? А может быть, эта секунда совершенно необходима, чтобы донести до нее тот факт, что хотя Сидни и не член семьи, она не должна считать себя чем-то отдельным от нее. Во всяком случае, прикосновение пальцев на камнях не упоминается. Сидни приходит в голову, что за те два года, которые она провела без мужчин, она могла разучиться воспринимать соответствующие сигналы.

* * *

Утром Джули по-прежнему ничего не помнит о предыдущем вечере. Она долго спит, а когда появляется на кухне, то только затем, чтобы принять адвил. У Джули раскалывается голова, и Сидни начинает казаться, что ей тоже не дает покоя головная боль.

Они придумывают разные причины.

— Джули неважно себя чувствует. Она спустилась и опять поднялась наверх. — Это Сидни говорит мистеру Эдвардсу. Стыдно врать человеку, который, скорее всего, не стал бы врать ей. Честно говоря, ей хочется довериться отцу Джули, попросить у него совета, но это идет вразрез с планом, который она, Джефф и Бен состряпали в шесть утра вместе с овсянкой, и не ей этот план менять.

Они представляли собой странное трио. Все измучены, все сомневаются в адекватности своих реакций. Может, они делают из мухи слона? А может, как раз наоборот, относятся к происшествию недостаточно серьезно и совершают ошибку, скрывая его от родителей? Сидни чувствовала себя младшим офицером, который провел на палубе всю ночь. Овсянка напоминала клейстер, но, с другой стороны, она часто напоминает клейстер. Все трое сошлись на том, что если Джули доживет до утра, то все будет в порядке. Днем кто-нибудь должен отвести ее в сторонку и поговорить о времени возвращения домой, о необходимости брать с собой мобильный телефон, а также потребовать выдачи имен и адресов. Возможно, стоит побеседовать об опасности алкоголя, возможно, имеет смысл ввести сухой закон. Быть может, этот кто-то расскажет Джули, что может случиться с девочками, которые слишком много пьют в компании мальчиков, как мальчики могут воспользоваться их беспомощным состоянием и какие физические и эмоциональные опасности с этим сопряжены. Быть может, этим человеком будет Сидни.

После того как мистер Эдвардс покидает дом, отправляясь за воскресными газетами, в кухне появляется Виктория, розовая и свежая. Интересно, какое волшебное снадобье принимает эта женщина? От нее исходит сияние, не только сгладившее последствия вечерних излишеств, но даже ставящее под сомнение их существование.

Виктория одета в желтый сарафан, и на мгновение Сидни кажется, что она возродилась ради посещения церкви. Но Виктория роется в холодильнике и шкафчиках и сооружает себе аппетитный завтрак из фруктов и поджаренной французской булочки, оставшейся со вчерашнего дня. Она сервирует стол, как будто к званому обеду, посудой из китайского фарфора и вытравленного стекла. Она наливает сироп в старинный кувшин и извлекает из ящика льняную салфетку. У Сидни появляется ощущение, что Виктория стремится воссоздать атмосферу столовой в маленькой провинциальной гостинице.

Сидни подходит с чашкой кофе к круглому кухонному столу.

— Выглядит аппетитно, — говорит она.

— Угощайся.

— Спасибо, я только что поела.

Брови Виктории выщипаны почти в прямую линию. Серьги с топазами оттеняют глаза. Влажные после душа волосы, подсыхая, ложатся мягкими волнами. Природа не поскупилась, осыпав ее милостями. Среди доставшихся ей даров фигурируют гладкая кожа, роскошные волосы, идеальные зубы (хотя, скорее всего, тут природе было оказано некоторое содействие), изящная фигура, неотразимо очаровательная улыбка.